ПОЭЗИЯ Выпуск 13


В гостях у "Крещатика" Поэты Нью-Йорка


Виктор САНЧУК
/ Нью-Йорк /

В Америку!



В Америку!

Снова в путь пора! Только вот денег – жаль –
Нету. (А это ж сегодня главное).
Все остальное – пустое, как дирижабль –
тупиковая ветвь в истории воздухоплавания.

Цеппелинами чувства мои, словно груши, повисли,
и так же, тучнея, качаются в небе черном.
Все чаще ко мне теперь приходят о смерти мысли.
Словно упорный борей, гоню и гоню их в сторону.

Тогда улетают куда-то на юг, туда,
где их разбирают какие-то очередные болванцы,
и потом терроризируют мирные веси и города.
Засранцы!

Все это придумал однажды немецкий граф,
нагрузившись своим мозельвейном или какою другою брагой.
И я теперь вправе сказать: граф, ты не прав!
И подняться на борт
воздушного средства
с ракетной тягой.

1998


* * *

Несущественные, словно вещи без тени, –
и тогда в них вчерашняя ночь проглядывает,
может, как слова, лишенные ударений,
и рассказчик сплевывает их или проглатывает.

Так и этого лета вечера и дни –
вроде в ворохе, рядом, да вот ведь – края оборваны.
Я один, ты одна, он один, – мы на свете одни.
Так – астронавты, летящие в разные стороны.

Там земля дотлевает. Больше нет для посадки мест.
Неприкаянность, как невесомость, уже и не кажется странной.
Никогда не увидеть мне теперь Южный крест.
Да и ты никогда не дотянешься до звезды Полярной.

1996-1998


* * *

             Памяти «лесных братьев»

Как черный рычажок,
когда ты тушишь свет:
чуть слышимый щелчок,
и ничего вдруг нет.

Уснувшая страна –
держава забытья.
И жизнь твоя странна,
как вовсе не твоя.

Не страшен, но безлик,
мрак бродит по углам,
да лестницы язык
цепляется к ногам.

Лес приоткрыт, как слог –
(«во рту растут грибы»?) –
Ах, черный рычажок! –
внутри стальной скобы.

А руку б согревал
металл быстрее стен, –
в какой всю жизнь мечтал
сжимать систему «Стен».

1983-1999


Дорожная песенка

Когда вот она – та черта,
за которой, знать, ни черта.
Или чудных садов газон
(но скорей всего – как раз он).

Вспоминаются голоса.
Поднимаются волоса.

И тростник-головастик всяк
обращается в дрожь, и ниц
льнет к болоту времени, как
знаки падающих страниц.

Это ветер в деревьях вдруг
тут запутался. Слышу гул.
Слушай, ветер, ты шел на юг,
да вот к северу повернул.

И листаешь теперь блокнот,
мной раскрытый, – наоборот.

Словно ластик, стирай слова.
Под тобою растет трава.
Впереди города, леса.
И гудят внутри голоса.

Перепутавшиеся, те
что зовут и меня к черте,
за которой уже, видать,
ни хрена не переписать...

1999



Назад
Содержание
Дальше