Время-воды

* * *
Крошится звезд голубая маца
в черные блюдца озёр.
Этот спектакль сыграть до конца
нам предложил режиссёр.

Тихо по небу ползут облака,
и петухи не кричат.
Правит свой бал мировая тоска.
Полночь. Апостолы спят.

* * *
Ноздря-вселенная и мальчик,
сидящий тихо у воды.
Он солнечный пускает зайчик
и не предчувствует беды.
Над ним нависло грозно небо,
реки мерцает полотно...
А был ли мальчик или не был
природе, в общем, все равно.

* * *
Вот время-воды протекают
в прозрачной пустоте.
Не знают, Боже мой, не знают,
их вечность – дырка в решете.

Еще течет вода из крана,
и газ пылает на плите.
В конце мещанского романа
мы предадимся пустоте.

Здесь безусловные привычки
не пригодятся нам, друзья.
Учитесь жить впотьмах без спички
и песню петь без соловья.

* * *
Когда строку дыханья-звука
пересекает вдруг звезда,
еще острее наша мука,
еще таинственней вода.

В ней тихо плещет неизбежность
земной любви.
Плывет в лодчонке ужас-нежность.
О, се ля ви!

* * *
Любите мыльных пузырей
свободные паренья,
игру зверей,
стихотворенья,
шум набегающей волны,
зеленые листочки...
Вы всё-всё-всё
любить должны
от соловья
до сингулярной
точки.

* * *
Сингулярность. Тщета всего сущего.
Мы играем в гляделки в ночи.
Человека, умеренно пьющего,
хлорофиллу времен причасти.

Дай мне мужество на одиночество,
на сиротство последних минут.
Нет ни имени больше, ни отчества.
лишь бессмертные числа цветут.

Цифры-цифры, кристаллы зеленые,
как сомнамбулы, бродят в башке.
Я гляжу на часы электронные.
Точка бьется в виске.

* * *
С цепи сорвались электроны,
и заскрипел песок в судьбе.
Физиологии законы
вдруг открывают вещь в себе.

Свечою оплывает тело.
Зубов крошится Парфенон.
Уже ложится тень предела.
Змея ползет, Лаокоон.

* * *
Борису Шифрину

Вот, молекулы сверкают
в теле стареньком моем.
Что они об этом знают,
размышляют ли о чем?

Надо с ними подружиться,
выпить грамм сто пятьдесят,
а потом пойти к девицам -
щупать атомный фасад.

Расспросить про электроны:
что да как и кто кого,
эрогенны ль пю-мезоны,
кварки плачут отчего?

Где кончается природа,
начинается ничто,
что такое есть свобода,
космос, может быть, пальто?

Неужели примириться
с этой тусклою судьбой?
Человеком быть, синицей,
или стать самим собой.

* * *
Путь человека светел.
Люди – это вода.
Деревья – застывший ветер.
Тело наше – труба.

Мчатся по ней потоки
элементарных частиц.
Господи, эти уроки
так тяжелы для тупиц.

Наша судьба – измена.
Наши слова – ничто.
Скоро грядет перемена:
немыслимое Не-То.

* * *
Душа постигла наконец свободу.
Мизинец упирается в Ничто,
хотя еще льют чувства воду
сквозь мозга кружевное решето.

Чудесно быть, когда почти не дышишь:
на части распадается коллаж,
мысль неподвижна, шорохов не слышишь,
так слепнет в сумерках витраж.

* * *
Одомашнивают Бога
много сотен лет подряд.
Ерунды скопилось много
у ребят.

Бог – строптивая скотинка:
ветер в стойло не загнать.
Что земля-то?! Порошинка.
Ей назначено витать.

Просочится жизнь наша
через фильтры темноты.
Бульк! Сияющая чаша.
В ней пузырик. Это – ты!

2004 г.
СПб. Черная речка

Содержание

Дальше