ПОЭЗИЯ Выпуск 33




В гостях у «Крещатика» поэты Уфы



Александр БАННИКОВ[1]

История – возраст сна



История – возраст сна

Вместо неба – черная вмятина.
Запер дверь под залог на открытие.
Время кормится тиканьем маятника,
разбегающимся, как акриды, –
не поймать... А мышечный тик –
механизм исчезновенья
неизвестно чего – вдруг затих...
Сон созрел – становится зреньем
предыдущих событий и жителей.
(У истории свойство – все в кучу...
вес не вычесть из телосложения...)
Наши сны старше нас... но не лучше.
Верим в то, что можно потрогать...
Сам прошел, где хотел – всюду, вроде...
Исчезает куда-то дорога,
будто мысль об этой дороге:
и молчание в полости рта
презирает словесную утварь...
Только верить во что до утра,
чтоб легко разувериться утром?


ДЕРЖАВА-ТВЕРДЬ

                   «Мы живем, под собою не чуя страны...»
                                          О.Мандельштам

Чужая беззвучная боль – она ни мала, ни огромна,
безвкусна и неароматна, как яблоко желтого воска.
Когда человек умирает, то мы удивляемся робко,
не верим: наверно, неправда – мы боли не чуяли вовсе.

Но он напослед оставляет мозжащую тягу в груди,
как будто неведомый кто-то сердце мое отбирает...
Глухая державная твердь! – меня от себя отруби –
и боль испытай – и поверь, что люди твои умирают.
.....
Любимый полуночный воздух – как будто болею – не сладок.
Завяз в вычислениях разум: таких не бывает объемов...
Слепая державная твердь! – тебя я несу, как надсаду.
Но тяжесть равна пустоте, если она неподъемна.
Я мал, а страна широка – друг друга нам не разглядеть.
А надо, чтоб телом своим я чуял ее целиком.
И только брусок темноты, откуда вынута твердь,
подогнан по росту – впритык... А кто-то стучит оселком.
.....
Дорога лежит, как бревно. Шаги меж собою срослись,
повисли на мне, как цепа – но я не пытаюсь бежать.
А снег под ногами визжит (чужое страдание – слизь?)
как будто давлю каблуком незрячих голых мышат.
Надсада сгибает все ниже – я вовсе не чую державу.
Я снег разгребаю – земля! – в холодные губы целую.
Чужая державная твердь сама себя побеждает –
восстала дремотою всей – летящие камни уснули.


* * *

И насаживал он вену на иглу,
будто бы неопытный рыбак
дождевого червяка, – во мглу –
вглубь себя – на дно – во мрак –

в никуда – в ничто стремясь. Ничто –
это камень. И отзывчиво, как будто
камень тот, ведущий счет
лбов развитых... Разбежались буквы

муравьев, коровок божьих в никуда –
в место, где все есть: что есть, что было
и что будет – вечная вода
летней речки Леты: муть от быдла

и песок аристократов взвешен,
но не взвешен... По делам моим, о Боже,
не тобой воздастся, не тобою... Вечер,
вены червь, крючок иглы. И тот же
перепой-припев: игла – секунда-бездна...
А вернувшись раз из никуда,
из ничто– он понял, что поездка
глупая была: из точки А

снова в точку А...


[1] (Вернуться) Родился в 1961 году в поселке Магинск Караидельского района БАССР. Умер 24 сентября 1995 года в поселке Магинск Караидельского района Республики Башкортостан.




Назад
Содержание
Дальше