| ПОЭЗИЯ | Выпуск 8 |
|
Голоса уничтоженных и убитых, Изгнанных из мироздания, Подобны звездам на вечном крыле ночи, Небу, которое в полдень от нас сокрыто. Запертые в одном пространстве С уцелевшими и палачами, Мы повязаны с ними единым страхом, От которого вы навсегда освободились. Вечная ваша память, Приснопоминаемые отцы, братия и сестры наши, – Кто мы без вашей дружбы и ваших песен, Кто мы – без дыма ваших пожарищ и ваших пирушек? Как нам без вас говеть? Как жить? Мы ничего не знаем, Ничего не умеем и не понимаем, Словно Офелия, похоронившая десять тысяч старших любимых братьев, Что ушли из мира на полуделе и полуслове! Я трепещу, лечу, на ветру сгораю. Я поднимаю чашу на вечной тризне. Кто-то поет: «Я еще не жил – и вот, умираю, Но никогда еще так не жаждал жизни». Сколько их – воинов, братьев, – от коих в мире Только эта жалоба и осталась? Все народы и нации – тысячерукие гекатонхейры, У которых обрубков больше, чем рук. И приходит старость, А гекатонхейры, забыв обо всем, что знали Отвалившиеся и обрубленные руки, впадают в детство. Я несу вашу память как зачехленное знамя, Не касаясь пером запечатленной дести, Ветви выкорчеванного леса раздвигаю, не видя: Немудрящий дикарь у останков великой расы. Как оробевший сакс, вхожу в покой, где звучал Овидий, И нахожу на цветном полу обломок вазы или остов кирасы... Нет ключа у меня к развалинам чудотворным, А они молчат, предавая то, что в них обитало. Опустелый облик пространства оказывается притворным, А потому, как делал и сакс, я б его заселять не стала. Я бы не реставрировала руин, а строила рядом, Напоминая себе о том, что явилась в мир на излете – После великих, и крошкам с трапезы должна быть рада, А не свое малевать на фресках Буонаротти. О голоса уничтоженных и убитых, Голоса, живущие в мире лишь как возможность слова! Стих иногда совершает таинственные кульбиты, Натыкается на препятствия, чувствует сталь засова, Лезет куда-то в гору, поет о том, чего нету И никогда не будет, – или, быв, оборвалось; Все – вслепую. Вопрос – по какому свету Странствует он, – и это не та ли волость, И не тот ли заоблачный край, где, незримы, бродят Ваши тени, формулы ваши, собой его населяя? Может быть, голоса ваши в наши писанья входят, Невоплотившимся и небывшим их усиляя, Превращая стихи в невиданные гибриды – Хвост одного, а тело другого роду, В корабли, нагруженные голосами умерших и убитых, Что, тяжело качаясь, бортами зачерпывают воду – Слева – этого мира, а справа – уже другого: Антиматерия и материя в тесном сплаве... И возвращается изгнанное, и наполняет слово, И совершает в безвестности то, чего не свершило в славе. Февраль 1999 |
|
|
|