| ПОЭЗИЯ | Выпуск 8 |
|
* * * Где, империя, твой упадок? Быстро все поросло травой. Будь ты проклята! Но как сладок Иссушающий воздух твой! Лишь вчера проходил, как хозяин, Вольно дышащий твой человек... Где удушье твоих окраин, Необъятная не навек? Воздух Азии с пылью, с астмой Ветром в сторону отнесен, С вязью сабельно-сладострастной Прорезающихся письмен. Швея Там всюду образцы и выкройки лежали, И прыгали клубки. Казались тяжелы от счастья и печали, А в памяти легки. Как, расшвыряв шитье, шампанское мы пили! Не уставали пить... Вдруг распустила ты все то, что мы любили, Перекусивши нить. Когда в манто до пят с атласным псом в камзоле Пересекаешь луг, Где эти выкройки, уколы, промельк моли, Где эта комната? И вдруг Всю нашу жизнь вдохнешь и всю одновременно: Мгла, за окном – снега, Мой диковатый взгляд и вата манекена И запах утюга. Семиречье Ржавое, седое Семиречье, Где, как жизнь, тягуче-тяжело В женщинах покорное, овечье, Умиротворенное тепло. Словно крылья сломленные птичьи, Длинных платьев льются рукава, Пленных ликов нежное величье Осенила неба синева. Как пустыня тянется к пустыне, Эти лица сблизиться хотят, И столпами сходит воздух синий На страну скитаний и утрат. На страну, которой нет предела, – И в зарю вливается заря, – На страну, где время пролетело, Иссушая души и моря. С жаждою ее неутолимой Я стою в пустыне, глядя вслед Поездам, всегда спешащим мимо Безглагольных горестей и лет. Мыс Хамелеон Солнечным прикинулся и милым Мрачный кряж, хамелеон и лгун. Повела тропинка к Фермопилам Вдоль японских отмелей и дюн. Вот он вновь, задымлен и обветрен, Стал фиордом, скрылся за дождем, Ибо мы с голубоглазой Кэтрин, Говоря о Гамсуне, идем. Мало жил жених ее норвежец, Многое умевший... Например: Гонщик, живописец, конькобежец, Алкоголик и миллионер. Год назад сгоревший в авторалли, Вновь горит он, оттого, что мы Жизнь свою друг другу повторяли, Восходя на ржавые холмы. Что еще всплывет из переката Голубых столкнувшихся пустынь? Мак цветет, благоухает мята, Слабо пахнет поздняя полынь. Лавка Лавка по дороге в Агру. Девочка гранатным оком Строго держит под присмотром серебро и бирюзу. Кожа – ветошь. Но хозяин в изумлении высоком Говорит: «Я шью из кожи, боги делают козу!» Эти жилистые руки стали пеплом, вероятно. Дочка дочери торгует. Боги едут на арбе... Снова, наплывая, стонут Индии цветные пятна – Жизнь, окинутая тканью мысли тайной о тебе. Потому, что это чувство как-то с Индией совпало, Пыль дорожную застлало, и – пылает впереди Под глубокой красной аркой призрак белый Тадж-Махала, Возносящегося в небо и стоящего в груди. |
|
|
|