| НОВЫЕ ПЕРЕВОДЫ | Выпуск 14 |
|
Трофей Подобно тому, кто исколесил всё побережье, удивлённый обилием моря, вознаграждённый светом и щедрым пространством, так и я созерцал твою красоту весь этот долгий день. Вечером мы расстались, и в нарастающем одиночестве, когда я шёл обратно по улице, чьи лица тебя ещё помнят, откуда-то из темноты я подумал: будет и в самом деле настоящей удачей, если хотя бы одно или два из этих великолепных воспоминаний останутся украшением души в её нескончаемых странствиях. Читатель Другие хвалятся написанными страницами; я же горжусь теми, которые я прочитал. Я никогда не стану филологом, не изучу всех тонкостей склонений и наклонений, трудного изменения букв, отвердевания "д" в "т", взаимозамены "г" и "к", но зато всю свою жизнь я исповедовал страстную любовь к языку. Мои ночи полны Вергилием; знать и вновь забывать латынь – мой настоящий удел, потому что забвение – это одна из форм памяти, её тёмный подвал, другая тайная сторона медали. Когда в моих глазах померкли призрачные любимые образы, лица и страницы, я взялся изучать язык железа, которым пользовались мои предки, чтобы воспеть свои клинки и одиночество, – и сегодня, семь столетий спустя, твой голос приходит к мне от пределов Ультима Туле, Снорри Стурулсон. В молодости, читая книгу, я подчинял себя строгой дисциплине, чтобы найти строгое знание; в мои годы вся эта затея выглядит авантюрой, граничащей с ночью. Я не перестану расшифровывать древние языки Севера, не погружу ненасытные руки в золото Сигурда; задача, которую я поставил перед собой, безгранична, и она пребудет со мной до конца, не менее таинственная, чем Вселенная, и чем выполняющий её ученик. Границы У Верлена есть строка, которую я не вспомню снова. Поблизости есть улица, запретная для моих ног, есть зеркало, взглянувшее на меня в последний раз, есть дверь, которую я закрыл до конца света. Среди книг моей библиотеки (я смотрю на них сейчас) есть одна, которую я уже никогда не открою. Этим летом мне исполнится пятьдесят. Смерть изнашивает меня непрестанно. Живущий под угрозой Это любовь. Мне надо спрятаться или бежать. Стены её тюрьмы растут, как в ужасном сне. Маска красоты переменилась, но как всегда осталась единственной. Какую службу мне теперь окажут эти талисманы: учёные занятия, широкая эрудиция, знание тех слов, которыми суровый Север воспел свои моря и стяги, спокойная дружба, галереи Библиотеки, обыденные вещи, привычки, юношеская любовь моей матери, воинственные тени мёртвых, безвременье ночи и запах сна? Быть с тобой или не быть с тобой – вот мера моего времени. Кувшин уже захлёбывается источником, человек уже поднимается на звук птичьего голоса, все те, кто смотрел сквозь окна, уже ослепли, но тьма не принесла умиротворения. Я знаю, это – любовь: мучительная тоска и облегчение от того, что я слышу твой голос, ожидание и память, ужас жить дальше. Это любовь с её мифами, с её мелкой и бесполезной магией. Вот угол, за который я не отваживаюсь заходить. Ко мне приближаются вооружённые орды. (Это место жительства ирреально, и она его не замечает.) Имя женщины выдаёт меня. Женщина болит во всём моём теле. |
|
|
|