ПОЭЗИЯ Выпуск 24


Иосиф ГАЛЬПЕРИН
/ Москва /

7 сентября



7 сентября

Последние осы последний сок
сосут из последних цветов...
Последний осень назначила срок -
шиповник еще не готов.

Она подождет, он опять отцветет
и августу скажет - пора!
Горек и желт осиный мед,
белый туман до утра.

Осиное жало, осиный мед...
Сладкая боль в висках...
Как жадно прижалась и медленно пьет
из сил последних оса!


13 мая

Шрапнельный рой гудящих почек
накрыл зеленою волной -
и женственней стал юный почерк
ночного ветра надо мной.

Желтее солнце через зелень,
желанней в зелени скворец.
Летящий звук догонит зренье -
и потеплеет наконец.
Вплотную прижимаясь к дому
стоит весна, как дух лесной,
как знамя армии, ведомой
упрямой женскою рукой.


* * *

У нее дурные привычки
никак не отучу
спит отвернувшись
смотрит исподлобья
не умеет зажигать спички
голая
подходит к окну
и вглядывается в фары
фонари
и звезды
прежде чем закрыть форточку
всю жизнь
из-за нее волнуюсь


* * *

В кремень обращается кремний
накопленной пыли обид:
пусть птичье чирикает время -
сосна в это время гудит.

Сухие точеные звуки
из тонкого клюва летят
над ветреной влагой излуки,
над взглядом, ищущим взгляд.

Как белка, летит перекличка,
не глядя на высохший грунт,
и чиркают в горлышке птичьем
в запале песчинки секунд.

Я ближе не птицам, а соснам
и время коплю изнутри -
слепит прошлогоднее солнце
и лето об лето искрит.


* * *

Прекрасен ясный осени итог
без блеска солнца и туманных искажений.
Сквозь серый сумрак синий цвет протек
и голубю окрасил оперенье.

День мягок и прохладен, как рука
любимой женщины на лбу разгоряченном.
Как перемена к холоду легка,
когда устали быть горячими ладони.

И мокрый воздух, полный мокрых трав,
легко выносит запах разложенья
на гребни волн своих, и их размах
сильнее неподвижности осенней.


Сирена

В этом воздухе отзвук сирены,
в этой комнате воздуха дрожь...
Лишь неведомое - откровенно,
я не знаю, когда ты придешь.

Голос твой, но иное звучанье,
новой песни родной перелив...
Начинаются с малого тайны.
Я не знаю, чем я еще жив.

Капля крови - душа растворится
в этом воздухе, звуке, тоске.
Как полынь, и сирень, и душица
ты звучишь от себя вдалеке.

Я не слышу, но запах доносит
взмах замедленной пляски ресниц...
Наизусть незнакомая проседь
над единством стареющих лиц.

У порога не дрогнут колени,
по гортани - звучания дрожь.
В этой комнате запах сирени,
в этом воздухе отзвука ждешь.


* * *

Долг зиме, перешедший в обычай,
шепчет песни ямщицкой степи -
это главное в наших отличьях,
голос крови российской: "Терпи!"
Бычий рев или щебет синичий
в бесконечном буране сипит?

Что скажу о могучей печали,
отпускавшей поводья в ночи,
замыкавшей немыми ключами
реки, речи и пенье печи,
о метели, пожавшей плечами,
равнодушно сказавшей: "Молчи!"

Тусклый блеск, выжимающий слезы,
слов не ждет - это я тороплюсь,
восхититься не к месту серьезно,
где привычнее волчья грусть,
но прочнее румянец мороза
бледной радости выжатых чувств.

За ледовую крепкую стражу,
за лихой светлоглазый минор,
за летучую русскую тяжесть
я люблю и тебя, и простор,
наполняясь надеждой бесстрашной
долгих песен незрячих озер.



Назад
Содержание
Дальше