Ливри – набоковоницшеанец

А. Ливри. Набоков – ницшеанец. СПб.: «Алетейя», 2005. 240 с. Тир. 1000 экз.

Книга русского парижанина, выпускника Сорбонны Анатолия Ливри «Набоков-ницшеанец»[1] не может не поражать. С одной стороны – это серьезное исследование, в котором рассматривается взаимосвязь некоторых идей Фридриха Ницше и Владимира Набокова. С другой – это искрящееся повествование, увлекательный марш-бросок в античность (автор пишет о значении феномена античной трагедии, о Сократе), попытка еще и еще раз вернуться к теме бытования традиционных ценностей в эпоху постмодерна. В труде Ливри, несомненно, присутствует волевой, направленный к утверждению культурной вертикали пафос, и этим он ценен. Автору абсолютно чужд дух теплохладности, расслабленности. Наоборот, исследователь демонстрирует волю к мужеству и красоте. Его прозой движет жизнеутверждающая сила. Более того, речь Ливри бурлит, как весенний поток. Именно: книгу «Набоков-ницшеанец» можно сравнить с катамараном на бурной речке. Валы, которые окатывают читателей – и пьянят, и пугают.

Так о монтрейском старце сейчас, пожалуй, не пишет никто.

Набоков с его властными языковыми практиками, трехъязычными каламбурами, хитроумной игрой с читателем и мастерством по-прежнему актуален. Хотя значение его изменилось. В советском культурном подполье аристократизм Набокова (который Ливри напрямую связывает с ницшеанством) действовал освобождающе. Его эскапады против Фрейда и Маркса воспринимались как необходимая толика соли к хорошо наперченным блюдам. Да и сама обращенность к прошлому, поэтика дворянского гнезда, «ночь расстрела и весь в черемухе овраг» рифмовалась с настроением карабкающегося из котлована человека.

Сегодня, когда читатель чахнет в шутовском хороводе имиджей, монтрейский старец вызывает принципиально другую реакцию. На него смотрят спокойно, с прохладным интересом. И на этом фоне быстро развивается «набоковедение» – скучное, грантоемкое направление современной русистики.

«Набоковедов, жонглирующих необязательными ассоциациями и готовых в интертекстуальном рвении сравнить все со всем, теперь пруд пруди. Особенно в этом усердствуют второсортные западные слависты. Но, к счастью, отбить интерес к Набокову набоковедам и набокововедкам пока не удалось. Как не удалось превратить его творчество в одну из суфлерских подсказок господствующего дискурса.

Отчасти в этом и заслуга господина Ливри, пишущего о Набокове несколько старомодным слогом, без всякой оглядки на политкорректность. В его работе достается всем: и немецким филистерам, и демократии и даже... Еврипиду. Совершенно неожиданны посвящения, напоминающие читателям, в какое прекрасное время мы живем: «Посвящаю моей жене», «Посвящаю любовнице моей жены». Все это можно было бы считать эпатажем, когда бы не было горькой правдой.

Как правдива и история о том, что на автора книги «наехал» (выражаясь современным словцом) сын великого писателя – Дмитрий Набоков, который обиделся на то, что на одном из интернет-форумов прозу Ливри сравнили с набоковской и даже отдали первой предпочтение. Разгорелся целый скандал, о котором здесь, может быть, и не стоило напоминать. Но он важен именно в контексте творчества Набокова. Тот всю свою сознательную жизнь занимался активной и безошибочной паралитературной деятельностью (о чем свидетельствует книга «Классик без ретуши», составленная Н. К. Мельниковым). Писатель занимает то место, на которое сам себя назначает, – публика спорить не станет. Анатолий Ливри поставил себя в ряд с Ницше и Набоковым – нацелился на их литературную и философскую планку. И уже ради этого жеста стоит открыть книгу с таким интригующим названием.

[1] (Вернуться) В июне 2005 г. книга «Набоков – ницшеанец» Анатолия Ливри была отмечена премией Международного Книжного Форума Петербурга «Серебряная Литера» «за глубокое проникновение в ранее неизвестные аспекты творчества писателя».