| ПОЭЗИЯ | Выпуск 32 |
|
* * * Скользить на одной, про другую забыть насовсем, навсегда, вычерчивая и рисуя фигуры на ватмане льда. Чтоб взмыв в небеса в пируэте, со скоростью сверхзвуковой откупорить пробку бессмертья садовой своей головой. И в том далеке распрекрасном «канадки» повесить на гвоздь, где знак бесконечности красным тебе начертать удалось. * * * Ничегошеньки кроме и нисколечко сверх: зимний сад в полудрёме и заброшенный сквер, двухколёсный «Орлёнок», песню «Ванька-холуй», горько-сладкий спросонок на губах поцелуй, краснопёрки неслышный замороженный стон, перезревшие вишни на десерт у ворон. Вот и всё из поклажи. Только то, что любил. Втайне радуясь даже если что-то забыл. Чтобы на Средиземном свой закончить поход экспонатом музейным, что слезы не прольёт. * * * Стриж подстригал макушки сосен – то вверх, то вниз. Не радуйся, что скоро осень, не торопись. Ещё дождём и ветром будешь по горло сыт. Она в кармане прячет кукиш, что твой Дин Рид. А мы не лохи. На мякине не проведёшь. И неба полог тёмно-синий ещё не дождь, но репетиция, где август, как в клетке стриж, уже не вызывает радость, а горечь лишь. * * * Мимо Ваганьково на 23-ем старом трамвае в Израиль уедем. И краснопресненские тополя обетованная сменит земля. А на подошвах другая, конечно, сколько не чисть – остаётся навечно, сколько не мой – остаётся навек грязно-солёный кладбищенский снег. Юрий Давыдович, лет через 8 с сыном приедем, прощенье попросим, сами не зная за что и зачем, чтобы уехать уже насовсем. * * * На все четыре или больше, и даже в мыслях нет, что «пан», но в результате где-то в Польше с Агнешкой завести роман. И, чтоб она подзалетела. и ни в какую – на аборт, и, чтоб не только душу – тело купил за 30 евро чёрт. И, чтоб в потустороннем мире самим собою стать опять. Когда уйду на все четыре, а если повезёт и пять. * * * А. Гельману И думая о Еврипиде, о детях, о времени, о… в вагоне занюханном сидя и в грязное глядя окно, ты едешь – куда? – а не всё ли равно – безразлично куда: по левую сторону – поле, по правую – города. Вернуться обратно не поздно, стоп-кран только нужно сорва… Нет – поздно! Холодные звёзды и те уже светят едва. И сам, как звезда, холодея, глядишь удивления без, как на колеснице Медея летит, не касаясь небес. |
|
|
|