| ПРОЗА | Выпуск 33 |
1. «12»
«Вы – то счастливое поколение, которое будет жить, работать и любить в XXI веке», – указательный палец учителя истории, Зинаиды Андреевны Слисской, застыл по направлению к портрету писателя Достоевского. Класс сокрушенно притих, а Зинаида Андреевна так и простояла несколько минут, мучительно пытаясь привязать вылетевшую из собственных уст фразу к контексту плана по истории древнего мира, но, так и не найдя сцепки, вскоре продолжила нести прерванную ахинею про папирусы и саркофаги.
И, черт возьми, я действительно поверил, первый и последний раз, нашей классной грымзе. Поверил, что придет прекрасноносый волшебник, подмигнет пьяным глазом, вытянет из мешка три пресловутые карты – тройку-семерку-туз, и «все буит». Нужно только дождаться.
Я частенько теперь вспоминаю незабвенную Зинаиду Андреевну. Ты жива еще, моя старушка? И какой петух клюнул тебя тогда; плела бы и плела про гробницы и пирамиды, да про славные деяния Навуходоносора в свете очередного съезда партии.
А долгожданный миллениум и не думал раскачиваться. Едва дождавшись официального вступления в должность (по старому стилю), то есть в ночь с 13 на 14 января, он пролился на меня июньским дождем в середине зимы.
Мне не снятся сны, практически никогда. За всю жизнь (а я буду постарше главного героя рождественских сказок от Матфея; мне 34) я могу насчитать не более пяти-шести сновидений.
В эту ночь мне снился восхитительный сон: я в составе легендарных AC/DC что есть мочи колочу по ударной установке в каком-то непонятном месте, больше похожим на заброшенный бассейн, перед аудиторией футбольных болельщиков. Сон в руку: дождь хлестал с потолка и, будто старина Фил Радд, барабанил по пластику бытовых приборов: эй, дядя, давай просыпайся, XXI век начинается!
Водные процедуры устроили соседи сверху. Это, кстати, большая проблема – обеспеченные слои экономического пирога. Покупают, понимаешь, квартиры, словно китайские тостеры на праздничной распродаже, и добросовестно забывают о них; мои – заморозили водопроводные трубы, простодушно оставив (с полгода тому назад) открытой балконную дверь. А я-то, дурила, все недоумевал: а че это так дует в туалете, особенно по утрам, и, натруживая сморщенную от холода задницу, на чем свет стоит, костерил кишиневских строителей.
«Тоже мне, драма!» – скажете и будете абсолютно правы; каждый второй, потрепанный в баталиях за быт и уют, наш непрошибаемый соотечественник переживает коммунальные катаклизмы той или иной степени залитости. Да я и не расстроился по большому счету, а так, делал ради приличия соответствующий вид.
Техника, к счастью, не пострадала. Компьютер все так же – не медленнее и не быстрее грузится, ящик ловит все те же 12 каналов, СВЧ, как и раньше, за 30 секунд расплавляет ноздрястый тильзитер. «Потрескалась окраска потолков и оконных рам, отклеились обои на стенах» – гласит акт: делов-то! Да еще воняет прислоненный к батарее в углу старый шерстяной ковер. Но за вонючие ковры, как заявила мне госпожа техник-смотритель, ЖЭК ответственности не несет.
А 15 января ушла жена. Понятно, не в магазин.
Совершенно не понимаю эту идиотскую конструкцию из двух слов – гражданский брак. Это я о том, что наши отношения не были оформлены в соответствующем учреждении. Она была старше меня на двенадцать лет, и прожили мы вместе тоже ровно двенадцать. Астрологический круг. Тоже мне, блин, эзотерика!
Когда интересуются любознательные знакомые: куда подевалась Наталья, отвечаю, что смыло. Пожалуй, цинично. С «потопом» ее уход связан только хронологически, что там говорить: вода сохнет быстро. На прощанье она оставила на столе длинное письмо, прочитав которое я ощутил себя, ну, по меньшей мере мерзавцем. Это она всегда умела: заставить жить с непроходящим чувством вины.
Говорят, сейчас даже приветствуются браки, когда жены значительно старше мужей, психологи-извращенцы что-то там накопали в отношениях полов. Не знаю. В нашем случае, мы не смогли справиться в первую очередь с этим. И не надо думать, что дело здесь в потускневшей глазури лица: чушь!
В ту ночь я долго не мог заснуть, посматривал на полуобнаженные телеса губастых мулаток по MTV, пока ни выпустил, наконец-то, финальный сгусток на размалеванный японскими иероглифами пододеяльник. С новым счастьем, вонючка!
Не прошло и недели, как не преминула обостриться моя недобрая спутница – язва двенадцатиперстной кишки.
Я, наверное, навеки полюблю цифру «12». Она – мой талисман. К тому же «12» – перевернутое «21».
Мне категорически нельзя курить, выпивать, питаться нормальной, то есть вкусной, а не здоровой пищей. Я же, напротив, неоправданно много курю, выпивать теперь, конечно, буду гораздо больше и чаще, а молочные каши ел только в несознательном возрасте. Так что рано или поздно мне вырежут половину желудка, и я превращусь в растение. Но я почему-то уверен, что 12 лет в запасе у меня еще точно есть.
Впрочем, ситуация с обострением язвы мне не в новинку, а поэтому, оставив в аптечном киоске половину месячной зарплаты, я где-то за неделю привел себя в более менее приемлемый вид.
И вот тогда-то я окончательно понял, что остался один. Дошло до меня. Я тупо смотрел в телевизионный ящик с выключенным звуком. И вот именно тогда я с необычайной отчетливостью все осознал. И даже удивился, насколько темно и пусто стало внутри, будто на дне высохшего колодца. Какая-то часть самого меня сидела, скрючившись, на дне этого колодца, и ей, этой части, было страшно; страшно и очень холодно.
2
– Это ты?
Ну а кто же еще, конечно я. Она всегда задавала воистину странные вопросы.
– Ты меня любишь?
М-м-да. И что я могу на это ответить? А если так:
– Я к тебе очень хорошо отношусь.
Молчит. Похоже, обиделась.
– Мог хотя бы соврать...
Мог. Но зачем? Чтобы в дальнейшем завраться окончательно? Однажды в телевизионном ток-шоу я услышал от одного тинэйджера потрясающие слова: «Самое главное в жизни – оставаться честным перед самим собой». Она была тысячу раз права, эта прыщавая обезьяна в вязаной шапочке. Мог ли я когда-нибудь утвердительно произнести вторую часть этой фразы по отношению к себе? Сильно сомневаюсь.
Да ладно, чувак, ты еще разревись; спроси лучше у нее про работу:
– Как дела на работе?
– Я тебя обожаю.
У нее редкое имя – Надя, но надежд у нее нет никаких. Говорят, что в одну воронку бомба дважды не падает; а у меня вот упала. Да, есть еще что-то про грабли, так это тоже – в мой огород. Она на восемь лет старше меня, и мы вместе работаем. Правда, по службе почти не пересекаемся и видимся только один раз в неделю на производственных совещаниях. Она слегка полновата, у нее черные-черны