| ПОЭЗИЯ | Выпуск 35 |
|
Публичка Не умеет попасть он петлей на крючок, Только выжил в блокаду недаром Этот сморщенный питерский злой старичок Одержимый науки угаром. И он запросто может забыть номерок, Сигареты в кармане и спички, А назавтра опять обратится в бюро По рассеянной глупой привычке. Ему вашего общества хочется, Что ж вы ропщете, Гардеробщицы? Ему вашего общества хочется? – Ничего, постоит, перетопчется. Подарите ему ваш налаженный быт, Разрешите войти и раздеться – В каталоге войны до сих пор не забыт Этот шустрый как юнга профессор. В его легкие въелась табачная тля, А на пальцах есть синяя «воля», Его хрупкое горло сдавила петля Разведенного в спирт алкоголя. Его крейсер попал под налет и обстрел, И во тьме подорвался на минах, Но из пепла на палубе выжил и цел, И дрейфует на северных льдинах. Пусть он плавал как рыба под песню свинца, Не мечтая о вахтах и книгах, Он по-прежнему властвует волей творца, Пишет снова о бризах, о бригах. Вот уходит опять он, как рыба под лед, И во тьме соблюдает пространство. Только завтра, как встарь, он к барьеру придет, Соблюдая заскок постоянства. И раздует опять серый парус пальто Лютый ветер январский в атаке, Когда он у горящей пещеры метро Спичкой вычеркнет маленький факел. И сквозь дым пенсионных тугих сигарет Разглядит ледяные торосы, Где встречают над морем кровавый рассвет Потерявшие судно матросы. Город-на-воде Мои глаза отравлены тобой, Я – камень весь, а ты – вода и пена, Тебе уже не стать моей рабой, Ты стала тленной, вырвавшись из плена. А мне не избежать его резца И пыли каменной сухой гранитной кладки, Душа, покорена стопой творца, Хранит дворов и улиц отпечатки. Мы б не устали сквозь туман словес К ней тыщу лет тянуться от причала, Когда б под грозным бархатом небес Волна и наш гранит не сокрушала. Мои глаза отравлены тобой, Воспалены песком сырым и кровью, Что этот расплескавшийся прибой Мне вынесет под утро к изголовью. * * * Фотографии – это всегда полусон, Полу-штиль-полу-трепет седых парусов, Полужизнь-полубред Перестрелянных лет, Тусклой фотобумаги коричневый цвет. Это жизнь или след На песке у воды? – Этот тусклый отсвет Темпоральной слюды В тупиках тайников, В лабиринтах оков, Сохраняющих тени твоих двойников. Черно-белая плоть, бело-черная ртуть, Ты ли время замыслила вновь обмануть? Оно к стенке поставило. К делу, палач – Ретушер обнажил рапидограф. Бога ради, не плачь, Это вновь в черный плащ Облачается белый фотограф. * * * Сыпься нам, небо, на лица, Черней, для обуви крем, Покуда родная землица Не съела нас насовсем. Пыли с неба, дорога, Полней снегом, вода, Веди, облако рока, Катись, яблоко льда. |
|
|
|