Любовь сквозь века...

Елена Мартин. Вечный влюбленный: Роман. СПб.: Алетейя, 2007. 207с. Тир. 500 экз. (Серия «Русское зарубежье. Коллекция поэзии и прозы».)

Эпиграф, который Елена Мартин предпосылает своему роману: «Боги сказали, ты будешь вечно искать свою любовь», – в свою очередь отсылает нас к средневековой испанской легенде о доне Хуане. Вернее к более поздним – романтическим ее обработкам (Байрон, Пушкин etc.).

Немного смущает только место действия – Венеция XVII века – и лицо на обложке, скрытое характерной маской венецианского карнавала и отсылающее нас к совершенно другой культовой персоне любовных похождений – Джакомо Казанове – в культовом же воплощении Федерико Феллини.

Первые же строки романа рассеивают оба предположения. Ярко прописанный венецианский быт эпохи позднего Ренессанса обещает нам очередную любовную историю в историческом антураже.

Задача сама по себе почтенная – не будем забывать о том, какие яркие предшественники до Елены Мартин разрабатывали эту литературную ниву! Но, рискну предположить, что автор в данном случае скромно приуменьшил свои заслуги, спрятавшись в столь хорошо знакомую современному читателю нишу «женской прозы».

Любовная история главных героев – венецианки Элии и польского юноши Стефано, а также смешавшей им все карты ревнивой куртизанки Патриции – постепенно отходит на второй план под напором ярко прописанного исторического антуража – бьющейся в агонии венецианской демократии, красиво загнивающей на фоне увядающего итальянского Возрождения.

Еще совсем немного и прекрасная Италия со всем ее былым великолепием падет во мрак многовековой раздробленности и католического мракобесия, что особенно очевидно предсказано в линии отца Элии – доктора Маттео – ученика величайших титанов итальянского Ренессанса – погибшего на костре инквизиции Джордано Бруно и проведшего остаток жизни в тюрьме Галилео Галилея. Не в силах продолжать свои научные изыскания в условиях наступающей католической реакции, Маттео бросает их ради литературных занятий.

Не случайна и национальность выведенных в книге влюбленных. Если Элия – последний чистый росток на почве погрязшей в разврате и доносительстве Венецианской республики – в буквальном смысле «плоть от плоти» ее великих мыслителей; то Стефано – представитель только-только нарождающейся польской демократии новейшего европейского образца, которой тоже ой как много придется вынести в процессе своего становления.

Заявленная Еленой Мартин проблема – отнюдь не «донжуановского» и уж тем более не «казановского» разбора – оба эти героя, попади они каким-то образом в ее роман, стали бы, вне всякого сомнения, персонажами отрицательными – противопоставленными той чистой ноте, которую несут в себе (на фоне эпохи, отнюдь для этого не подходящей) его главные герои. Чем-то сродни ревнивой и развратной куртизанке Патриции, погубившей Элию своим подлым доносом и превратившей Стефано в бродящего по Венеции полусумасшедшего влюбленного.

Тема великой любви, гибнущей на сломе исторических эпох и собою этот слом символизирующей – тема, не побоюсь этого слова, шекспировская, гамлетовская тема.

Именно эту проблему ставит в своем «любовном романе» Елена Мартин.

Справился ли с ней автор?

Судить как всегда вам, любезный читатель.