Портрет старушки

Старушка с собакой долго спят по утрам. Встают к полудню – старушка торопливо, но медленно, собака резво и нетерпеливо. Наскоро прибравшись, старушка собирается и шустро спешит в магазин, оставляя требовательную дворняжку у дверей. Покинутая собака пронзительно и звонко лает, вытянув изящные лапки, заглядывает в низкие окна, каждый раз заново боясь, что хозяйка не вернется. Но она неизменно спешит по дворовой тропинке, поднимается в маленькую комнатку на последнем этаже и обнимает радостную собаку.

Время хранит ее стройность и нежно-морозный румянец на щеках. Горбинка носа оттеняет аскетичность облика. Оставшиеся невесомые волоски заботливо стянуты на затылке в микроскопический пучок мохнатой бахромой тесемки. Таящееся в глубине васильковых глаз лукавство освещает благородство старости. Неутомимая, хлопочет над комнатой и собакой весь день, так, что гулять они выходят в сумерках. Пятнистая собака проворным ребенком рвется из заботливых рук. Вырвавшись, мечется по снегу, ошалев от нахлынувшей свободы – неизбежностью железного распорядка настигает строгий ошейник.

Вдвоем, раскланиваясь с редкими прохожими, обходят квартал за кварталом. Пройдут полгорода и в темноте, скользя и чуть не падая, придут к знакомому подъезду. Дворняжка неистово полетит вверх по лестнице, потянет за собой едва успевающую переставлять неуклюжие боты, силой высокой ответственности сжимающую ветхий поводок, рискующую головой на каждой ступеньке старушку.

Иногда хозяйка не выдержит и отпустит поводок – мохнатым вихрем взбежит наверх, наслаждаясь счастьем на две минуты забыть о назойливости хозяйки.

Войдут в комнату : набегавшаяся собака мгновенно заснет на коврике и, во сне продолжая перебирать лапками на бегу, старушка, расставшись с заботами дня, включает мягкий свет, садится и вспоминает о себе. Задумавшись, нередко и задремлет, облокотившись на стол – вздрогнет, очнувшись среди ночи, помедлит вспоминая, не удержится – и посмотрит в зеркало.

Если долго и пристально всматриваться в сердцевину черных зрачков, плавно растворятся морщины, исчезнет стареющее лицо, вернется шелковистость кожи, взлетят в изломе черные брови. Время потечет вспять: сквозь сорок лет проступит, сначала расплывчато, потом все отчетливей точеная красота женского лица. Вернется лучезарность глаз, ресницы из редких и бесцветных превратятся в черные, длинные. Самодовольно улыбнется женщина собственной неотразимости. Потом возьмет со стола фотографию, на которой семнадцатилетняя девушка внимательно и сосредоточенно приготовилась к жизни. Постепенно утонченные черты растворятся, сгладятся в плавные детские линии, которые округлятся до младенческих – малышка, склонив головку с едва заметным светлым пушком волос, опираясь на перила кровати, удивленно посмотрит на замороженные узоры оконных стекол за которыми начинается двадцатый век.