| ПОЭЗИЯ | Выпуск 42 |
|
* * * Д. Ч. Холодно нынче, любимый, и солнце так редко. Иней на гроздьях засохших, листве темно-красной, И на пороге недавно умершей соседки. Все, что осталось – платок на заборе цветастый. Осень стихи написала на листьях пожухлых, Но недовольно срывает и в пламя бросает. Всюду костры из стихов – ведь никто не читает, Дымные рифмы по улочкам стелются утлым. Здесь на окраине города время, как спица Вяжет сюжеты на темы уюта, покоя. Кажется, что ничего никогда не случится – Будет листва такова, будет небо такое... А между нами – пространства, просторы и реки. Смерчи и смерти, тайфуны и сонмы событий... Но еще время нас не разлучило навеки – Мы улыбнемся друг другу, друг друга не видя. * * * Капли дождя на папирусах высохших листьев, В каплях миры отражаются ярко и рвано. Всюду костры – в них сгорают легчайшие жизни. Дымная и хризантемная нынче нирвана... Вечер, трамвай, психбольница, фонарь и аптека – Все в этой части вселенной для счастья на месте. За освещенным окном – силуэт человека. Я же все мимо – с листвою мне падают вести. Не научилась я жить, и всегда я была такою, Что важнее всего была осень с ее дыханьем. И для меня мешок с опавшей листвою – Все равно, что наволочка Хлебникова со стихами. * * * Тот день наполнен медом был до дна. Осенним медом – светлым и тягучим. Жара ушла – иные письмена Писал сентябрь на всей листве летучей. В тот день хотелось книги перечесть Забытые, не вспоминать ошибок. Разлюбленных, обидевших не счесть – Все были прощены, а день был зыбок. Он легким был и теплым, как волна Нагретая у берега, как сено. Мы все омыты были им сполна, Исцелены мы были постепенно. И сохло быстро чистое белье, И развевались простыни, как флаги Неведомой страны, когда в нее Вошли мы без геройства и отваги. Эвридика Ария Тоски в подземном звучит переходе. Т?ска поет с затаенной надрывной тоскою. Т?ска подземная в плащике не по погоде с бледным лицом, что припудрено смертным покоем. Мечется голос надтреснутый, жалкий, зовущий, голых красоток и лики святых омывая. Мечется и рассыпается пуще и пуще под грохотанье летящего к морю трамвая. Песнь Эвридики затем в этом царстве Аида... Вот и Орфей, а быть может Харон – я не знаю. Выручку он заберет, он зовет ее «Лида», вот он выводит ее, вот – поверхность земная. Вот он идет и на тень ее не оглянется, все как всегда: и спокойно, и тошно, и дико. Только галерка случайным хлопком отзовется, только останется – Т?ска, тоска... Эвридика. |
|
|
|