| ПОЭЗИЯ | Выпуск 42 |
|
Далекий хлеб Человек пришел к тебе и прижался... положил хлеб на стол, малое миновав расстояние, подошел, прошелся по твоей душе веником и прижался… Человек пришел к тебе… До этого в булочной хлеб купил, вышел в утренний город, шоссэ пересек, пришел он к тебе, коснулся лба твоего сновидением и прижался… Человек пришел к тебе… И был у него глаз, как драгоценный камень, и теплый хлеб… Он его выпек в горячем тонэ[1], на буковых дровах, обжигая руки, достал и выбежал прямо в зарю, в раннего утра прохладу спокойную, и принес к столу твоему, положил между вазой цветочной и банкой мацони, пришел к тебе, твое сердце помазал мукой и прижался... Человек пришел к тебе… А вчера он навьючил мешок на себя и пошел на мельницу послушать воду, посмотреть на жернова, и пшеница помолота, как положено по старым обычаям; и на рассвете он мельнику помахал рукой на прощание, к твоему дому направился, лаваш испек по пути, пришел, положил хлеб на стол, по твоей губе прошелся теплом и прижался… Человек пришел к тебе… Из далеких полей, перепев песни, потрудившись, пришел он к тебе… Не принес большого богатства… Лишь один теплый хлеб… Положив его на стол, он пришел к тебе, помазал землей небо и прижался… Человек пришел к тебе… Его шаги были честными и руки большими… Прошелся он веником по твоей душе и прижался, и В будущем еще один хлеб обещал … Перевод с грузинского Инны Кулишовой Отмежевание метеорологии от поэзии «И уйду я в ветер словно Моцарт с волнами легкими песни в душе» Г. Табидзе 1 Нужно отказаться окончательно от слов обозначающих стихии в контексте настроенья человека и выражающих душевную начинку. Поэзия сегодня, завтра, впредь без этих слов должна бы создаваться. 2 Смотрю в окно. Идет воспетый сотни раз дождь. Идет воспетый сотни раз снег. Во двор выхожу. Ничего поэтичного в ветре не вижу – только брюки колышет, бьет в лицо и мысли сбивает напрочь, что практически подтверждает теорию моих соображений: поэзия и метеорология давно желают разойтись. Уже пора. Уже настало время отдельно друг от друга процветать. 3 Бабушка моя (со стороны отца) – Иаташвили Мариам была метеорологом. Мой дед (по матери) – Руруа Пармен – поэтом. И с детства поэтичность я чувствовал в словах, обозначающих все виды облаков. Бабушка, бывало, просила посмотреть на небеса и словно педагог произносила: «Кумулус, стратокумулус». С тех пор минуло времени сполна. Сейчас, как ни печально, как ни странно, разоблачителем упорно выступаю непоэтической природы метеорологии и неметеорологической природы поэзии. 4 Наверно, вам не трудно догадаться, как трудно мне, тем более, когда я сам писал такие строки: «Ветер в душе, влажноокая моя Мариам. Ветер в душе, темнота или день-деньской…» И еще не одна подобная. Да, не легкое это дело, но я все-таки делаю это, чтобы в завтрашней жизни поэзии из глаз моих не лил бы дождь, на волосы б не падал снег, в душе бы ветер не гулял. 5 Я написал стихотворенье это как спрогнозировал поэзии погоду. На улицу шагнул и в тот же миг непоэтично выхоленный ветер моими брюками захлопал и усердно стал бить в лицо. Перевод с грузинского Марины Ламар |
[1] (Вернуться) Тонэ – специальная печь, где выпекают грузинский хлеб.
|
|
|