| ПОЭЗИЯ | Выпуск 46 |
|
* * * Снова на память приходят выплывают старинные строки, словно открывшейся двери сияют проемы, в этот день, в этот полдень исполнились сроки слов созреванье закончилось, труд завершился наемный. Праздник сияет в стекло окон, благословенный (нрзб). Только она и была, прихожая парадиза, сверху и снизу. Вы с тех пор и не ездили? Другие поехали и не привезли ни мыслей, ни чувств. Скоро уж ехать совсем в другие места, где нет ни вашего кваса, ни самовара, ни ваших казней. * * * И тени тянутся к востоку И запах скошенного хлеба И солнце розовой вуалью Накрыло горизонт И если слезы оросили Души тяжелую поверхность То жизни алчность пробудилась И снова бьется в вене ток * * * Почто, бабочка, летаешь над песком? Здесь не твоя стихия, тут грозной птицы тень и брызги волн соленых, нектара нет тут, как нет цветов на водорослях. Чернеет среди волн котел: здесь затонул кораблик, на отмель выброшенный жестокой бурей. Погиб и капитан, и рыболовы. Зачем же, бабочка, своей рискуешь жизнью, чрез волны бирюзовые летишь и на котел заржавленный садишься? Что позабыла тут? Кого ты будешь ждать? Но, кажется, тебя я понимаю и постигаю цель твоих усилий: трепещет пятнышко, как золото, на коричневом железе, а вкруг колышется, сверкая, бирюза. Стараюсь не дышать. Мгновение остановилось. Длится. * * * Перья, разбросанные на песке. Свидетельство драмы, разыгравшейся этой ночью. Заснувшую чайку съела проголодавшаяся лиса или, может быть, другая более хищная птица, например, сыч. Мне мнится, я слышал ночью жалобный крик, утонувший в гуле прибоя. Луна висела в кронах сосен, окутанных туманом, и некому было придти на помощь и отозваться. Меня тревожат инстинкты зверей, эта задуманная и безошибочная цепь поедания друг друга. Как бы на нас ни ссылались правительства и оплаченные ими ученые, тут что-то не так. * * * И после многих разветвлений Вернуться к чистой простоте, Как после тягостный сомнений Вздыхают полной грудью те, Кто из подземки душной града Вдруг вышел к полю и реке, И жизнь себя увидеть рада, Чтоб продолжаться налегке. * * * …вокруг лица, освещенного кровавой наготой ее губ. Малларме Гул океана и молчание звездного неба. Ощутимой на ощупь ночи аромат сосновой смолы, и пряный запах умирающего папоротника. И что со мной? Отчего это блаженство? Крики филина и черные всплески летучих мышей. Господи, ороси меня кровью моих артерий, посоли их хлеб солью моих слез. Пусть будет поровну мое восхищение и их горечь. Они наполнили свои копилки и, разбив их, заболели тоской. Они думали, что некое число монет становится счастьем. Не получилось. Они думали иметь всё – а оказалась часть их израсходованной. Они верили погонщикам лошадей, а оказались пометом для новых комбинаций. Господи, смилуйся над обманутыми, ибо Ты позволил их обмануть. Cote Atlantique |
|
|
|