«Змеиный корень»

* * *

Сперва, уча язык фарерский
вблизи Оркнейских островов,
он позабыл про флаг имперский,
и когти флорентийских львов.

Потом, устав от инкунабул,
от саг, сказаний и легенд,
он вынырнул из тьмы вокабул
в преддверье бронзовых календ.

Под черно-желто-белым флагом,
цедя, как вермут, целибат,
пил Божоле и тихо плакал
в кругу задумчивых трибад.

…Должно быть так норвежский викинг,
вернувшийся в родимый фьорд,
сжигал отравленные книги
уже на площади Конкорд.

* * *

Похоже, осень за окном…
Поэт, один, в пространстве комнат
(его никто уже не помнит)
сидит за письменным столом,

глядит на меркнущий закат,
перебирает письма, даты,
бормочет: «Все мы виноваты…
никто, никто не виноват…»

* * *
Владимиру Алейникову

В Коктебель приеду
в тихом сентябре,
заведу беседу
о добре и зле.

Чьи-то дрогнут губы:
«Не сердись, прости…»
Жизнь идет на убыль,
как песок в горсти.

Жизнь идет под гору…
Поклонюсь горе.
Полночь. Разговоры.
Осень на дворе.

* * *

Сгорает запад постепенно,
и шепчет влажные слова
дочь Тейи, юная Селена:
«Смотри: растет на склонах рва
железная трава – вербена,
а там – орлиная трава».

Жизнь тоже гаснет постепенно!
«Змеиный корень, спорынья,
воронья ягода…» (нетленна
и бесконечна жизнь моя!)
…Все ближе, ближе ойкумена
блаженного небытия.

Апрель, 2012

Содержание

Дальше