| ПОЭЗИЯ | Выпуск 68 |
СКАЗ О ВОСТОЧНОМ ПОХОДЕ
На скальдический лад
Пьет ворона брани, клювом сушит раны. А прошло три года, ходит уж по камню. Воины веселы! Бороды их белы. Корабли пусты… Посекли гада, а не вернулись сюда. Тяжелы поля. Жены ждали – стары?. Чада во?лками выли. «За? морем не умрем. Заморим гладом врага, что, как лис, хитр. Свиреп. Лют, что вепрь». Се рек вождь. Да костей не сыскать ныне. Пал там! Твердый гранит хранит – имя, почесть… «В дом не взойду», – рек. Зверь терзал – лизал нутро его, кости хова?л. «Ликовал враг. Хитр… Что вепрь, яр! На востоке коней взнуздывали. Злата навезли – показать дикому люду диковин заморских блеск и власть. Туман стлался. Взглядам некуда было пасть. Гребли. На ладьях в даль проходили. Мостов нет. Трясины, лес, топь. Князья ж сыты, девы лепы. А нам-то что... Опускали багры в блат багровых муть. Стынь! Дна не видать… Помни, камень на мне. Надо мной – камень. В памяти – и м я…» Чёрен на?д морем дым. Горе нам! Горе им! Сожгли грады да в сече разошлись воеводы. Стали войски. А – нет, взяли воды добычу да живот.
2012
|
ΠΟ'ΙΗΣΙΣ (κανϖν)[1] Девы! Без голоса я. Но если кто спросит, ответит Голос немолчный, что здесь врезан в подножье мое… Сафо, «Подпись к статуе» Поэзию научили умирать без крика, презирать любовь и жить без судьбы… Прихотью потребителя бурлит она в головах ученых мужей, знающих толк в грамматике… Так и быть, мы услышим их – в с е х р а з о м. Нам понравится, ибо поэзия теперь – умна. Но по-прежнему предпочтем умирать и кричать, любить без меры, ненавидеть до дрожи. То – не объявится… Поэзию научили оставаться нами, когда не становимся больше ничем, наставили сокрушаться над тем, о чем думаем по дороге с работы, признаваясь, что вечером все осмыслим по-новой, что ночью то новое обернется кошмаром, наваждением, пыткой… Того – не выдадим… Поэзию вынудили о нас не знать неопровержимое. Для нее мы – черные ящики, потонувшие в море, когда нет уж кругов на воде. И умереть надлежит красиво ей: не мудрствовать, не лукавить – язвить глаголами, нерукотворный воздвигнув памятник. 2013 ПРОБНЫЙ REQUIEM Духовное сочинение I Все. Умер я! Захлопнулась крышка гроба, на удивленье – сама. В гостиной нашелся Гоголь. Монашеская ряса висит в шкафу. Съедена молью. На крючке фашистская каска – натерта аптечной солью… Во дворе играет музыка. Наверно, сюита Баха. Дети визжат. В песочнице пугачёвская плаха… На плахе снова глава моя успокаивает речами – их. Спешит обратно довольствоваться плечами, и в постели кто-то спит уже – на меня похожий… Недосушенные вещи. Включенный утюг. Свет в прихожей… Умер я. Все! Это моя эпитафия… Гоголь в гробу (с улыбкой!). Лучшая его фотография... II Та же комната, даже – кровать скрипучая. Стираю белье, вроде бы так – по случаю! Пахнет дождем. Трупы раскинули домино на столике. Наспех занавешиваю окно… III Повторенье. Лежу на чужом матрасе. Роет могилу первый. Новый склонился в рясе над местом, где было лицо мое, говоря: «Мир праху!» Фартуком руки вытер, заправил в штаны рубаху… IV Вариация (Гоголь – крот!). Продолжает движение тема. Переходит в противосложение в огненном теле. «Дух состоит из газа…» Эпилог: без конца произносится эта фраза… 2013 ЛЮТЕРАНИН МАНДЕЛЬШТАМА Духовное сочинение Лютеранин мертв. В это хмурое воскресенье Мандельштам создаст свое лучшее стихотворенье, на тот период. И «Камень» имеет щели; не зря ведь поэт смотрел, как его тащили… Только – как умер? Пристало ли говорить? Так все умирают. Сначала попросят пить… «Книгу найди. Почитай только ту главу… Завтра? А ты уверен, что доживу?» Голова его кверху вскинулась в пятый раз. Глаза отвернулись к Богу. И свет погас. До судорог стиснулись мокрые кулаки… Тогда Мандельштам не об этом сложил стихи… Лютеранин мертв. И давно его след простыл. На забытом кладбище крест. Из-под тех могил деревца пробились, кусты бузины, ирга… Лучше б дуб посадили – он ведь растет века! Нам же – спальный район. У церквушки сугробы, грязь. Никаких лютеран здесь не видели отродясь… В морге продержат тело до похорон. Потом по дешевке – гроб. За бутыль – трезвон. 2013 ХУДОЕ РЕМЕСЛО В. Веберу Пощаженная временем, песнь из руин донесется. И сложена будет она из камней… Язык – конструктор (уверял Готфрид Бенн)… Отчего же – не пазл? Потерянное невосполнимо (подтекст невозможен). Подметим не то, что когда-то имелось ввиду. («Был ли, собственно, мальчик?»)… К о н с т р у к ц и я ф р а з ы (псевдомотив Деррида). И беда ведь не в том, что давно перестало затрагивать э т о… Пройдет! Интересней другое: во что превратится, к чему прирастет – она, от чего оттолкнувшись, преображенная уймою знаков, пустот многомерных? Надобно ль станет вообще говорить и записывать, или тактильность вытеснит речи теченье, образы-смыслы, в вечной сумятице их, сократив расстоянья до сантиметров? Надрезы на коже подтупленным скальпелем стянутся ль впрямь письменами?.. Применим усердье, чаянья хилого сердца истым резцом выправляя на рухнувшей стеле. 2013 |
[1] (Вернуться) Поэзия (канон) – греч.
|
|
|