| ДРАМАТУРГИЯ | Выпуск 20 |
|
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: САЛОМЕЯ ИРОД ИРОДИАДА ТИТУС ДАВИД СТРАЖНИК ПЕРВЫЙ СЛУГА ВТОРОЙ СЛУГА НИЩИЙ ПЕВЕЦ 12 ЖЕНЩИН ГОЛОВА ИОАННА КРЕСТИТЕЛЯ ГОЛОС Часть первая
СЦЕНА ПЕРВАЯ Ночь. Балюстрада дворца Ирода. Слышны звуки пирушки. 1-й СЛУГА ...Пора и на покой! Довольно музыки, и танцев сладострастных, И яств изысканных, и сладкого питья! Пора, Захария, идти в опочивальню. Короткий миг любви - и вечный чудный сон Поглотит нас с земными потрохами И даст успокоение свое, Как ни один воитель во Вселенной, Хотя бы он прошел ее вконец И всех побил, как Гога и Магога, Как саранча весенние ростки. 2-й СЛУГА Да нет, останемся. Люблю я по ночам Средь пира шумного вот так на воздух выйти И глядя в небо, где звезда горит, Порассуждать наедине с собою О том, как все устроено чудно, Как жизнь прекрасна! Как она прекрасна! 1-й СЛУГА Да что же ты прекрасного нашел? Наш царь устал и стал чудаковатым, Ну, помнишь, тридцать, что ли, лет тому назад Такой же ночью, только вот зимою, В такой же час явились мудрецы - Издалека, таких мы не видали, И все кричали: "Царь! Родился царь!" Тогда и взбеленился бедный Ирод, Велел младенцев всех поубивать И мрачным стал, сухим, как смоковница. 2-й СЛУГА Ужо повеселились мы тогда! С очами жаркими прошли сквозь Иудею, Мы видели сквозь землю, перед нами Все двери отворялись, будто мы И были мудрецами издалека, И юноши смотрели лишь на нас, И все богатства плыли прямо в руки, И все в округе пели нам хвалу, Когда мы отпускали их младенца. Тогда и убедился я, мой друг, Что нету слаще участи, чем эта - Служить царю. О сколь прекрасна жизнь! 1-й СЛУГА Да ну тебя, ты слишком много выпил. Какая радость быть слугой царя, Которому противно все на свете, Который не ведет уже войны За что-нибудь, за воду или землю, За золото, за сладкий миг удачи, Когда победа разом все приносит, Покуда ты висел на волоске От гибели, от смрада разоренья, От нищеты кровавого позора. Безрадостно у Ирода служить. Одно неплохо, что едим досыта И пьем, как вздумается, скажем, как сейчас. Давай, Захария, идем на боковую. 2-й СЛУГА О нет, постой, пускай продлится миг Чудесного, прекрасного волненья, Когда ты сыт и бодр, слегка устал, Истома в теле после омовенья И пира шумного, и сладкого вина - И дерзкое, хмельное предвкушенье - Эй, виночерпий, где-то запропал, Налей последнюю, - и радостно глядеть, Как он свои протягивает руки И сладкое, тягучее вино Так долго-долго льется из кувшина. Подумай сам, а если бы сейчас Ты был бы плотник или же в гончарню Тебя определила бы судьба, И жил бы ты на хлебе и воде, Имел жену, и кучу ребятишек, И не имел куда себя приткнуть, И спал бы на камнях, на пепелище, Когда б пришла война или закон Иначе повернул тугое дышло. Затем и говорю я: "Жизнь прекрасна, И дай нам Бог подоле наслаждаться Всем тем, что отпустила нам судьба". 1-й СЛУГА Как мало надобно тебе, мой милый друг, Для жизни сладостной. Тебе, я вижу, мнится, Что ты в раю. Какой же это рай - За два часа доскачешь до границы, А дальше - Рим, могучий злобный Рим Ощерился мечами легионов И земли держит хищными когтями Могучего имперского орла. Ты говорил - мы шли сквозь Иудею, И перед нами падали все ниц, А что бы ты сказал, когда б мы шли По всей земле, до северного края, Где люди целый год живут в снегу И где брильянтов более, чем снега. О сколько б мы увидели тогда! Каких богатств мы были бы достойны И сколько радости вкусили б мы с тобой, О как бы тешили свое воображенье Войною, скачками, борцовою ареной И ласками достойнейших из всех. А что нам здесь? раба забьешь ли насмерть Да пригрозишь отправить на галеры Прислужника, онагра затравишь - И все дела. Такая право, скука. Противно, друг мой, Ироду служить. А вот война, хотя бы понарошку, Войти в сношение с Арменией, и дальше - Восстание готовить и резню - Вот это счастье, как я понимаю. Но Ирод стар, чего ему хотеть? Он даже умереть уже не хочет, Не то что жить. Мне жаль Иродиаду, Филиппа бросить, своего супруга, И стать наложницей, какой-то потаскушкой Хотя бы при царе, которому плевать, Что есть она, что нет ее. Конечно, Тут позавидуешь и дочери своей. Еще чуть-чуть - она прекрасна будет, Как роза юная в пустыне иудейской, Как первоцвет в долине Ханаана. 2-й СЛУГА Ну да, мой друг, над ней вдвойне насмешка, Что Иоанн, известный как Креститель, Который объявился в третьем годе, Все говорит: "Не спи с Иродиадой, Она жена другого, Ирод-царь!" 1-й СЛУГА Живи в пустыне, кушай саранчу И дикий мед выискивай в пещерах - Ты тоже знать не будешь ничего О всех интригах царского подворья, Тем более, что нет их. Но Креститель Мне нравится. В нем буйство есть пророка, Который не боится ничего, И говорит в глаза такие вещи, Которые и думать не резон. Захария, так, может, мы с тобой Дождемся дня, когда к нам царь явится, Великий царь Израиля, земли Обетованной, данной нам в награду Владыкой вечным. Если Иоанн Действительно пути приготовляет, Не все еще потеряно для нас. Мы будем жить еще довольно долго, И знает кто? быть может, грозный Рим Еще падет от рыка Иудеи. 2-й СЛУГА Теперь я вижу, прав ты, Вафуил. Пора нам спать, уж больно стал ты грозен. Неровен час, разбудишь весь дворец Безумными и страстными речами. Зачем мечтать? Покушай то, что есть И выпей то, что налито в стаканы, И баю - бай! А сон тебе явит Все то, о чем мечтаешь ты, дружище. Уходят.
СЦЕНА ВТОРАЯ
ИРОДИАДА ...Всюду воровство! Измена всюду! Как я одинока! Одна - одна я царство стерегу, Как ключница последние припасы. Им волю дай, прислужникам лихим - Растащат все, пропьют да проиграют Или - беда другая - раздразнят Великого и грозного соседа, Который лишь из милости и терпит Соседство наше, слабый наш оплот. О эти порождения ехидны, Столпы тщеславия, вместилища пороков! Что знаете об Ироде Великом? Лишь только он и терпит вас доднесь. Когда б не он, и дня б не продержались, В пустыню всех, на скорбный дикий мед, Пожалиться великим небесам На участь безутешную свою. Но знает Ирод - государь силен Своей прислугою, когда она при деле, Но дела нет давно уже. Устал Великий Ирод. Дни его к закату Уж клонятся, и миру трепетать Перед другими грозными царями. А нам бы потихоньку да чуть-чуть До самой тихой смерти продержаться, Пока она не придет и до нас И не укроет всех могучей тенью, Спасительница от земных забот И утешительница в наших начинаньях. Но как же быть - уже прислуге всей Разбередил всю душу сей Креститель. Неровен час, у нас начнется смута, Начнутся разговоры. Да они Уж начались. О Боже Милосердный, Так не оставь Ты Ирода в заботах, Наставь его, направь его стезею Добра и милосердья Твоего. Уходит.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Площадь перед дворцом. Утро. НИЩИЙ Ну, снова день, и надо подниматься. Вот так всегда - проснешься ранним утром, Башка болит, в карманах ни копейки И голову мне негде приклонить. Хочу вина - да кто ж подаст бродяге, И хлеба хочется, да хоть воды напиться - Одно и то же каждый божий день. Когда я был совсем еще ребенком, Отец мой был служитель в синагоге. Он уходил поутру на работу, А возвращался поздно, ввечеру. Я думал - вырасту и буду жить иначе, И каждый день наполнен будет смыслом, Не этим вот бубу-бубу-бубу. А вышло что - вся жизнь на день похожа, Поутру встанешь - ищешь пропитанья, Наступит полдень - отдохнешь немного, И снова ищешь, чем бы закусить. А ввечеру - еще одна забота - Ведь надо выпить и повеселиться, Поскольку ночь идет, и очень может статься, Что ты уж не проснешься никогда. Но с каждым днем все хуже, гаже, проще, Былого нет давным-давно веселья И радости не будет никогда. Одна надежда, может, царь явится, Великий царь, кто время остановит И даст передохнуть простому люду, А то рябит давным-давно в глазах От жалкого, тупого повторенья. Как больно мне, что я смиренный раб! Пойду к фонтану, надо сполоснуться И поискать, кто даст немного хлеба И кто нальет мне кружечку вина. СТРАЖНИК Пошел, бродяга, неча здесь лежать. А вы чего забыли, нищеброды, Здесь вам не тут, здесь все запрещено. Ну, вот теперь хотя б чуть-чуть спокойней, И никого не надобно давить. Какая, в сущности, никчемная работа - Все делай, делай, нет у ней конца, Как будто надо вычерпать все море, А утром глядь - а море все на месте, Как будто ты не черпал ничего. Отец мой повар был из Назарета, Глухое место, вроде Чекмагуша, Кормил он стражу, царскую охрану, Потом меня пристроил, как я вырос, Как обзавелся жидкой бородой. Он говорил - такого не случится, Чтоб род людской насытился однажды, И в этом убедился я сполна. Что за народ - толкаются и лезут, И нарушают всякий беспорядок И не хотят в покое пребывать. Да успокойтесь вы, все кончено, поймите, И ничего такого не случится. Все под контролем, деньги есть - давайте, А прочие - сидите по домам. Все кончено, все продано - забудьте, Сидите тихо, будет все нормально, Я вам определенно говорю. ТИТУС Ну что, прогнал? Готово все иль надо Еще нагнать нам воинов-героев, Очистить площадь, разостлать ковры, Столы расставить да еду какую, Что подешевле. Нынче будет праздник. СТРАЖНИК Все сделано, великий господин. ТИТУС Тогда иди. Оставь какую стражу, А сам поспи. До самого рассвета Визжать, орать и бегать будет сброд, Который именуется народом. А впрочем, что такого остается Ему-то, бедному. Вот так придешь домой, Попразднуешь, попьешь вина такого, Какое и не снилось никому, Потом жуешь изысканные яства, Глядишь - идет к тебе красивый раб И так воздушно двигает руками. А наслажденье выйти в караул И чувствовать так близость государя, Как чувствует, наверно, поросенок Вблизи огромной матери свиньи. Она лежит, раскинулась широко, И так горят соски ее призывно, Что нет удержу не ползти до них, Сквозь эту грязь, что все зовут народом. Как доплывешь, и как потом уткнешься, Сосешь, сосешь - такое наслажденье, Ни с чем его на свете не сравнишь. Тут главное держаться и держаться, Не дососать до крови, до горячки, Да как удержишься - и вот свинья взъярится, Сожрет тебя и на потеху плюнет В густую грязь, и все, пиши пропало, Не вынырнуть раздавленным кишкам И членам вместе больше не собраться. А что народ, ему одна потеха Такие праздники - работай тяжело, Да ешь бурду да спи с коровой старой - С женой законною - нет радости другой, Как порычать на праздниках, послушать Певцов известных, купленных из Рима, Сладкоголосых наших соловьев. Так пусть порадуются жалкие кретины, Один-то день потерпим, ничего, Снесем свою обыденную службу, Зато потом все радости мои. СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
ПЕВЕЦ Что за арена, что за гнусный вид! Уроды жалкие, не могут встретить гостя И дать ему хорошего вина, Поцеловать, коль надобность в том вышла, Умыть, одеть, с полтыщи мелочей, Но это жизнь великого артиста. Ну, ничего, вот вечером, как выйду, Как возопят дурные стадионы, Как завизжат от радости великой, Тогда они мои, и все, как есть, мои. Тогда-то отливаются мученья, Я забываю стыд, позор, обман, И гнусные глумливые насмешки, Над бедною измученной душой. Артист ничем Богам не уступает. Он одинок и мертвенно прекрасен, И жив, когда толпа его зовет Забыться в жизни тускло-безразмерной. Я Бог, я нынче вас развеселю, Сниму усталость, злость, оцепененье, Придам усталым членам бодрый вид, И снова в бой помчатся ваши члены Любить и мять похорошевших жен. Когда б не я, все б прекратилось в жизни, Любовь, удача, войны, наслажденье, Ну, где тут деньги, дайте их скорее, Гоните нал, безмозглые кретины, Глаза б мои не видели всех вас. Да жаль одна - у вас бывают деньги, Без них я б не приехал никогда. Нужда, нужда, нужда по свету гонит И заставляет петь во всех местах. Как странно это - грубый нищий люд, Как царь Мидас, имеет дар чудесный - К чему ни прикоснется он рукой, Все в деньги обращается немедля. Начнет пахать - пшеница уродится, Начнет копать - найдет сребро и злато, А то из глины сделает горшок. Все деньги, деньги, боже мой, деньжища! Огромные мильоны там и тут. Лишь я один нужду имею в деньгах, Я пожираю их, как пожирает время Своих детей - он был титан надменный, Но скорчился и высох в полчаса. О, знаю я - вот мой удел прекрасный - Ваш грязный труд, о земляные черви, Я в песню превращаю, и она Летит, летит, летит во всем пространстве И услаждает вечное ничто. Душа вещей чрез вас стремится в деньги И выплывает, вечная, наружу, И вот летит, о Боже, как летит! Да жаль одна - цари о том не знают, И все шпыняют - пой, бродяга, пой, Пока мы кормим, холим да лелеем, Вот так помрешь со славой - дескать, был Певец Хирам, и славил Рим державный, И от объедков что-то там имел. Я вам не пес, проклятые уроды, Здесь все развалится, и царь придет другой, И будет у него другой наложник, Не менее любимый, чем Давид. А я останусь, я певец от Бога, Во мне поет душа святая мира, Эй, парень, ты, ну сбегай-ка за водкой, Все пересохло в горле у меня. ДАВИД Ну что, готово? Эй, Хирам, Хирам! Не пей так много, пожалей себя, Чай глотка не луженого металла. Еще попьем потом, повеселимся, Великий праздник сотворил владыка. Уж он-то понимает, что к чему. Все подмели? а возле коновязи? У вас не метено почти с времен потопа, А если б не потоп, - подохли бы в грязи. Ну шевелитесь, а не то плетей Отведаете - царь шутить не любит, И сей же час рубаху вверх - и вжик! - Пошла плясать по нежной белой коже. Чрез голову нейдет - пойдем другим путем, А своего добьемся непременно. Для вас, для вас стараемся, глупцы. Чтоб бы друг друга не передавили, Как глупые безмозглые бараны, Когда их приведут на водопой, На левый плоский берег Иордана. Утонете в воде и всех делов. А хочешь жить - так делай по уму, Как говорит единственный владыка, Как повелел великий Ирод-царь. Народ таков - лишь только волю дай, Как он пойдет разбойничать и грабить, А честные, почтенные матроны Сей же минут поскачут словно девки - Ах, денег нет, ах, нечем заработать, - И задирают юбки выше крыши, Такая мерзость, господи прости. А кто-то как разляжется, бездельник, Так и не сдвинешь, бей его и режь. Нет, слава Богу, есть на свете царь. Ты молод был - тебя кормил отец, А только вырос - царь тебя приветил. Ну так живи и слушайся его, И будет все прекрасно, как должно быть. Ну, кто там кухня? Все у вас готово? Все свежее? Убоина, хлебцы, Вино, вино, вина, гляди побольше. Хмель примиряет с жизнью как никто. Люби его, и царь тебя полюбит, И чудо на земле тебе явит, А для чего живем, как не для чуда? А ну идите, все, еще проверьте раз, Готово ль все, неровен час, явится Великий царь, он любит проверять, Да и наказывать, кто смеет прохлаждаться И нарушать гармонию во всем. Хирам, не пей. Мальчишка, вырви чашу, Откуда, кстати, чаша такова, Откуда взял, ну, говори, паршивец, Сгною в тюрьме, бездельник, вор, подлец! 1-я ЖЕНЩИНА Свиреп Давидушка, не приведи Господь! 2-я ЖЕНЩИНА Ох, не люблю я праздники, однако! 3-я ЖЕНЩИНА Закон один, и нечего перечить. 4-я ЖЕНЩИНА Неси в семью, а там ужо посмотрим. 5-я ЖЕНЩИНА Да муж как муж, немного выпивает. 6-я ЖЕНЩИНА Глаза б мои не видели - растут. 7-я ЖЕНЩИНА Есть в доме хлеб? А, нету в доме хлеба! 8-я ЖЕНЩИНА Теперь ты должен одеваться так. 9-я ЖЕНЩИНА Оголодает, сам еще придет. 10-я ЖЕНЩИНА О третьем годе помер. 11-я ЖЕНЩИНА Ой, берегитесь, царь, великий царь! 12-я ЖЕНЩИНА Пошли обедать, все уже остыло. конец 1-й части
Часть вторая СЦЕНА ПЯТАЯ ИРОД Как тихо здесь! такая тишина Бывает только в храме да в пустыне, Где нет на километры никого, А только ветер, ветер, ветер, ветер... Я с детства помню пустоту степей, Где ты один, один на белом свете, А если кто покажется - тот враг, И разговор бывает с ним короткий. Нет, все же здесь другая тишина. Застыло все, застыла вся держава, Благоговейная, святая тишина! Когда я лишь пришел из Идумеи, Как поразило все меня в округе - Толкаются, дерутся и кричат, Кишат, как черви в полусгнившем чреве, Воруют, пьянствуют, кругом сплошной Содом, И как Господь их вытерпел - не знаю. Теперь не то - все чинно, благородно, Отныне и навек заведено, И нет обид, ни зависти, ни злости, А лишь спокойная, святая тишина. И что же? Что же? как в степи широкой В дни юности, я так же одинок, И нет ни друга мне, ни брата нет на свете, О боже, боже! Мало вам меня! Я прекратил разбой и лихоимство, В казне достаток, Рим для нас опора, Я выстроил державу, наконец, А вам все мало, мало, мало, мало! Вам хочется, чтоб чудо совершилось, Да вот глядите - это ли не чудо - Все по утрам имеют булку с маслом, Все ходят на работу, не воруют, Не прожигают понапрасну жизнь. Зарплату платят - это ли не чудо? И я ли Вам не Бог, не чудодей? Я сделал это из пустых людишек, Разбойников, вы вспомните себя Всего-то тридцать, тридцать лет каких-то. Да нет, молчат, им чудо подавай, А ведь чудес на свете не бывает, Как созданных могучею рукой таких, как я. Ты тоже человечек, Они кричат - ты ходишь по-большому, Рыгаешь, чавкаешь и в жизни ты другой, Как хочешь показаться в песнопеньях И громких репортажах-интервью! Да что они там все, поумирали? А ну давайте, мочи нет скучать! Пусть все пройдет, а там еще посмотрим, Кому хвалу мы будем возносить. СЦЕНА ШЕСТАЯ
Священнодействие. СЦЕНА СЕДЬМАЯ ИРОД Народ, народишко, бездарные глупцы, Беспечные любители наживы, Бездельники, ленивые скоты, Вот кто вокруг, вот с кем имеешь дело, Вот для кого стараешься вотще. Ну что же, радуйтесь, ликуйте, трепещите, Великое свершается сейчас. ГОЛОС Пришла пора очиститься, собратья, Взгляните все - кто есть средь вас такой, Кто превзошел вас всех во зле и скверне, Кто среди вас отродье сатаны, В ком жизнь замедлила живительные соки, Кто превзошел в гордыне сам себя, Кто возомнил, что он велик и славен, Кто одинок, в ком теплится душа, Как свечка на ветру пустынной жизни, Тот должен встать. Тот должен умереть, Тот должен возродиться и воскреснуть, Тот обречен. Тот встань и покажись. Молчание.
САЛОМЕЯ Великий царь! И ты, пророк чудесный, Веселый люд, собравшийся на праздник, Мне трудно говорить, я словно, словно брежу, И руки сами чертят чьи-то лики, Неведомых, невиданных существ. Мной будто овладела лихорадка, Я не могу, мой слабый тонкий голос Отказывается боле мне служить. Я вам станцую. Это древний танец, В нем мать-земля, земля как мать ликует, Встречая лета чудные плоды. Танцует.
ГОЛОВА ИОАННА Вы все запутались во лжи и клевете. Не надо лгать, не надо лицемерить И криками проклятья побуждать К спокойствию свою больную совесть. Все кончено, все пройдено, забудьте, Сейчас не говорите ничего, А только слушайте свое большое сердце, Оно вам скажет правду - "Тук. Тук.Тук". Проходит все, проходят государства, Цари, народы, войны и поборы. Уйдете вы. Так стоит торопиться? Постойте же минуту или три. Пришла пора - на вас я ставлю крест. Я как вода незримого потопа Смываю вас, вас нет на свете боле, У всех у вас теперь иная жизнь. Живите счастливо, в согласии с собою И с близкими - уже грядет пора И царь явиться, новый царь грядет! Я лишь пути ему приготовляю, Как летний дождь, пролившийся при солнце Смывает пыль и омывает окна, И к празднику готовит небосвод. Терпение - и все произойдет. Терпение - вот ласковое слово Для новой жизни, для иной судьбы, Для мирного души успокоенья. Танцуйте, радуйтесь, пускай душа поет, Приидет Бог, в ком сила новой жизни! Конец
|
|
|
|