Самопознание Дзено Козини

Третье издание книги итальянского приятеля Джеймса Джойса (равно как и второе 1980 года) оказалось обезглавленным, в отличие от первого, вышедшего тридцать лет тому назад. А ведь оглавление концептуально для этого романа!

Герой по настоянию психоаналитика обращается к воспоминаниям. Если воспользоваться более современной кастанедовской терминологией, Дзено Козини пытается совершить пересмотр своей жизни. Эти попытки и группируются в шести главах: курение, смерть отца, история женитьбы, жена и любовница, торговое товарищество, психоанализ.

Стремление избавиться от пагубной привычки к курению, которую автор именует "болезнью “последней сигареты”" (с. 37) заставляет его обратиться к истокам, начать "ab ovo" (с. 28). Первые сигареты, на которые отрок воровал деньги у отца, были австрийскими, в картонных коробках, украшенных двуглавым орлом. К концу этих табачных воспоминаний (роман был начат в 1919 году, а выпущен в 1923 на средства автора) уже нет не только этих сигарет, но и Австро-Венгерской империи. Разрушение собственного организма и эрозию исторического ландшафта автор иронично сопрягает. Вообще ирония мягко, как осеннее солнце "заката Европы", пронизывает весь роман. Съезжая с квартиры, где все стены были испещрены датами последней выкуренной сигареты, герой констатирует апокалиптически: "Мне кажется, что у сигареты куда более острый вкус, когда она последняя" (с. 36).

Этот светопреставленческий привкус делает жизнь триестского обывателя рубежа веков необыкновенно интересной именно сейчас, спустя столетие. О чем бы ни повествовал герой в своих шести сюжетах (согласно каббалистической традиции число 6 соответствует Творению Вселенной), он всегда ненавязчиво и в то же время виртуозно парадоксален. Дзено рассматривает с поистине энтомологической беспристрастностью сквозь литературный микроскоп узор своего никотинового "я".

Находясь у смертного одра отца, описывая свое отчаянье и слезы, герой одновременно сообщает: "я должен признаться, что, даже находясь у постели больного, я таил в душе раздражение, которое каким-то непостижимым образом примешивалось к моему страданию и вносило в него что-то фальшивое" (с. 81). А когда дзеновский (сноска: В прошлом веке первое издание романа моментально исчезло с прилавков, может быть, еще и благодаря недоразумению: многие решили сгоряча, что речь идет о "дефицитном" дзен-буддизме. Видимо, чтобы нечаянно не травмировать сытых читателей третьего тысячелетия, новые издатели решили в авторском названии прибавить к провоцирующему имени персонажа его фамилию) микроскоп обращен на самого умирающего, рождается очередной изящный парадокс: "Когда человек умирает, ему некогда думать о смерти. Весь его организм был занят теперь одним: дыханием" (с. 82). Акме этой главы становится пощечина, которую за секунду до смерти пребывающий в агонии отец наносит сыну.

Этот воистину футуристический пассаж резко вбрасывает героя в следующую стадию "перепросмотра", где он последовательно предлагает руку и сердце трем триестским сестрам Мальфенти. "Матримониальное приключение" (с. 89) заканчивается в полной гармонии с хронотопом судьбы героя – абсурдистски: он останавливает свой окончательный выбор на той сестре, которая изначально была ему наименее симпатична. Резюме брачного опыта лукаво-двусмысленно: "...брак куда более простая вещь, чем помолвка. Будучи женатыми, люди перестают говорить о любви, а если и возникает такая потребность, то животная страсть быстро заставляет их умолкнуть. Эта животная страсть может очеловечиться, то есть усложниться и фальсифицироваться, и тогда нам удается, склонившись над лицом женщины, вызвать усилием воображения на ее волосах те блики, которых там нет. Закрываешь глаза и женщина превращается в другую, чтобы стать прежней, когда все будет кончено. И уже к ней, прежней, обращена твоя благодарность, которая тем больше, чем большим успехом увенчались усилия твоего воображения. И потому, если мне суждено родиться еще раз – мать-природа способна на все! – я снова соглашусь жениться на Аугусте, но уж обручиться с ней – ни за что!" (с. 193 – 194).

Герой, по его собственному признанию, "жил, симулируя занятость. Безумно скучное занятие" (с. 211). Гущу этой скуки Дзено пытается разбавить любовницей и коммерцией. Если первая коллизия разрешается сравнительно благополучно, героиня покидает Козини с новым учителем пения, которого он сам ей находит и оплачивает, то у второй трагический финал: партнер кончает жизнь самоубийством в связи с банкротством торгового товарищества. Роман завершается с началом первой мировой войны, когда, отправляясь на обычную загородную прогулку, Дзено оказывается в зоне военных действий.

Финальные строки романа носят даосский характер. Герой отвергает современную цивилизацию и ее шизофренический прогресс. С пророческой горечью и смирением Дзено Козини предупреждает о возможности всемирной катастрофы.

Прежде чем привести последнюю цитату из романа, не могу не сказать несколько слов об издании в целом. Книга в том виде, в каком она вышла в далеком уже 1972 году, – эталон того лучшего, что всплывало иногда из недр Худлита (редактор Н.П.Снеткова). Энциклопедическая вступительная статья Сергея Александровича Ошерова, античника по своей основной специализации, и блестящий перевод Светланы Константиновны Бушуевой делают и новейшее издание романа настоящим литературным памятником не только Итало Звево, прочно вошедшему благодаря этой прекрасной работе в русскую культуру, но и самим ее исполнителям, литературоведу и переводчице, которых, увы, уже нет больше (сноска: В октябре 2002 года исполнилось четыре года со дня смерти С.К.Бушуевой, выдающегося переводчика, историка театра. Ее творческое наследие разнообразно и значительно. Одна из последних ее работ – открытие для русского читателя скандальных "Рассуждений" Пьетро Аретино).

А теперь обещанный конец истории: "...И только нацепивший очки человек, вместо того чтобы совершенствовать свое тело, придумывает всякие приспособления, которые его дополняют, и если здоровье и душевное благородство еще живут в тех, кто изобретает все эти приспособления, то уж у тех, кто ими пользуется, как правило, нет ни того ни другого. Приспособления продаются, покупаются и крадутся, и человек становится все более хитрым и все более слабым. (...) Быть может, лишь в результате неслыханной катастрофы, вызванной все теми же приспособлениями, мы вновь обретем здоровье. Когда людям станет мало даже отравляющих газов, какой-нибудь человек, ничем не отличающийся от прочих, в уединении своей комнаты, каких тоже множество на земле, изобретет небывалое взрывчатое вещество, в сравнении с которым все, что существует сейчас, покажется детской игрушкой. И другой человек, тоже ничем не отличающийся от прочих, разве что чуть более больной, украдет это вещество и поместит в самом центре Земли, где его действие окажется наиболее разрушительным. Последует чудовищный взрыв, которого мы даже не успеем услышать, и Земля, вновь обретшая форму туманности, снова пустится блуждать в небесах, избавленная от болезней и паразитов". (с. 502 – 503).