Валерий ВОТРИН

Занавес медленно поднимается. Комната в доме Мутинга. Всей обстановки - стол, стул, кровать. Слева - дверь. В глубине, у изголовья кровати, - окно, в нем - ночь. Светит тусклая лампа. В кровати, почти скрытая тяжелым одеялом, - Лидия. Она больна. У ее постели на стуле - Мутинг. Полуобернувшись, он смотрит на дверь. У двери - Румпель. Он в черном сюртуке, цилиндр его сбился на макушку. Он стоит, выставив одну ногу вперед, руки уперты в бока, поза его одновременно нагла и угрожающа. Немного впереди его - доктор Зибер, тоже весь в черном. В руке он держит небольшой чемоданчик. Все неподвижны. Сцена должна напоминать когда-то виденную картину. Спустя некоторое время все оживают. Лидия шевелится и слабо стонет, доктор продвигается вперед и изучающе смотрит на нее, Румпель и Мутинг одновременно произносят:

Румпель. А я говорю тебе, больнее ее нету! Вон как с лица сошла. Будто неживая!

Румпель (вдруг отступая). Ладно, ладно. Ишь взъерепенился. Я тут доктора с собой привел. Пускай он разберется, все ли в порядке с моим имуществом.

Доктор (присаживаясь на стул, отечески Лидии). Ну-с, что у нас болит?

Румпель (вмешиваясь). Да не слушайте вы ее, доктор! Она у меня с детства такая... жерновом ее маленько примяло...

Румпель порывается к кровати тоже, но доктор мягко отстраняет его и отгораживает кровать ширмой. За ней слышится звяканье инструментов. Румпель и Мутинг, сохраняя молчание и стараясь держаться подальше друг от друга, расходятся по углам комнаты. Но, если Мутинг видимо подавлен, то Румпель с трудом скрывает ликование, кидая на Мутинга из своего угла победные взгляды. Наконец, он не выдерживает.

Румпель. Прав я был тогда, что на веру тебя не принял. Знал, что ты с чужими вещами не умеешь обращаться.

Мутинг (быстро). Ваше вторжение незаконно.

Румпель (громко). Это как это так - незаконно? Каждый первый понедельник месяца я проверяю состояние своего имущества... (тычет рукой в сторону ширмы).

Доктор (из-за ширмы). Я попросил бы вас потише.

Румпель (не слушая). ...что оно сохранно, не повреждено, не утрачено, не украдено!

Румпель (бросается к нему). Как там оно... она?

Доктор. Я вынужден огорчить вас (Мутингу) и обрадовать вас. (Румпелю.) Ей требуется срочная помощь.

Румпель (подобострастно, искоса поглядывая на Мутинга). Вернее бы вам, доктор, сказать - кому. Этот вот господин нанес ущерб моему имуществу, коим, согласно положений брачного договора, является моя дочь Лидия, неполных 28-ми лет, каковую я отдал за этого вот господина на условиях непричинения ее физическому и духовному состоянию какого-либо ущерба, урона, повреждения или иного, оговоренного условиями и положениями договора, каковой договор заключен на срок 10 лет. Позвольте напомнить, что срок истекает лишь послезавтра.

Мутинг (мрачно перебивает). Доктор не может подтвердить, что ущерб ей нанес я, верно, доктор?

Доктор. Я могу лишь засвидетельствовать, что на теле ее никаких видимых повреждений не наблюдается.

Румпель. В договоре, однако же, сказано - любых иных повреждений, в том числе повреждений в уме. Как вы находите, доктор... в смысле того? (Крутит пальцем у виска.)

Мутинг (восклицает). Да вы только что говорили про жернов!

Доктор (важно). Чтобы утверждать что-то наверняка, требуется всестороннее обследование и решение консилиума, состоящего, по меньшей мере, из трех специалистов. (С интересом.) А что, если факт нанесения ущерба подтвердится?

Румпель. В этом случае мне причитается компенсация в размере 150 тысяч, не подлежащих обложению налогом. Правда, я еще не решил, кому откажу все наследство. (Критически осматривает доктора.) Пожалуй, что и больнице.

Доктор (розовеет). М-м... похвальное решение. Кажется, на плече у нее синяк.

Мутинг. Давеча ее сильно шатало. Возможно, она ударилась плечом.

Румпель. Ясное дело, как ее шатало. Он ее, небось, толкнул.

Доктор. Это родинка. А позвольте спросить, велико ли наследство?

Румпель (не слушая, упрямо). Тогда он ее застудил, или затрудил, или заездил...

Из-за ширмы доносится стон. Доктор без особой охоты идет туда. Румпель и Мутинг собираются вновь пуститься в препирательства, как вдруг появляется Лидия, поддерживаемая доктором. Она в белой ночной рубашке, бледна, боса, с распущенными волосами.

Доктор. Я подумал, что это она должна подписать.

Румпель (с сомнением). А ее свидетельство будет засчитано в суде?

Мутинг. Какой из нее свидетель! Она же ваше имущество!

Мутинг (после паузы, неуверенно). Я опротестую ваше решение.

Румпель. Свидетелей нет - опротестовывать... Доктор, подпишите в графе "медицинские показания".

Доктор наклоняется над столом, Румпель подсовывает ему бумагу, Мутинг делает движение, точно пытается помешать ему. В таком виде застывают. Из-за ширмы вновь доносится стон.

Занавес медленно поднимается. Гостиная в доме Мутинга. Вся мебель снесена к стенам, открывая пространство для толпящегося народу. Здесь друзья и знакомые Мутинга, пришедшие выразить ему свое соболезнование. Все они в черном. Среди них - Банг, тоже в черном костюме. В углу на стуле одиноко и понуро сидит Мутинг. Его почти не видно за стоящими людьми. Какое-то время все неподвижны, потом гостиная наполняется тихими разговорами и шепотом. В паузах слышен далекий звон колокола. Банг протискивается к Мутингу.

Банг. Я не думал, что он так быстро откажет тебе в наследстве. И еще эта компенсация...

Банг (обнимая его). Я вижу, как ты потрясен, дружище. Ничего, мы выиграем это дело.

Мутинг (с отчаянием в голосе). Все в их пользу... Надо же было ей умереть в последний день истечения срока!.. Но все равно, всякий скажет, что не про меня этот разговор, - я так берег ее, не давал ветерку на нее дунуть...

Мутинг. И как взаперти! Она была точно у Христа за пазухой. Комната светла, суха, окном в сад. В месяц два раза она выезжала на воды - это шло так на пользу ее хрупкому организму. А приезжала она, и комната к ее приезду утопала в цветах.

Банг. Ты поднимался засветло, чтобы свежими купить их на рынке.

Мутинг. Весь город знал, как нежно забочусь я о ней. Скажи, ведь моей вины нет в том, что она простудилась? Я и в мыслях никогда не держал причинить ущерб чужому имуществу.

Банг. Да, ты был хороший арендатор. Но скажи... ты ведь никогда не прикасался к ней?

Мутинг (с жаром). Никогда, никогда не позволил бы я себе!.. У нас и спальни были разные. Это ведь ты посоветовал мне не касаться ее, ибо она должна была оставаться нетронутой во всех отношениях.

Банг (слишком уверенно). Именно так! И потом, твой тесть мог проверить ее и заявить, что имущество ущерблено. С него сталось бы!

Мутинг (горячо). Я так признателен тебе, дорогой мой друг, что ты никогда не отказывался сопровождать ее на воды, дабы никто и ничто в мое отсутствие не могло ущербить ее... И впрямь, она бывала так прекрасна по возвращении, точно луна!

Банг (бормочет). На ущербе. (Закашливается.)

Мутинг (беспокойно). Что? Ты кашляешь? Уж не застудился ли ты на том самом сквозняке?

Мутинг (возвращается к прежнему). Но они не смогут ведь доказать, что это я причинил ей ущерб, не смогут ведь?

Банг. По правде говоря, я боюсь, им хватит и того, что она умерла.

Мутинг (закрывая лицо руками). О, не продолжай!

Банг. Не горюй. Я же сказал, мы попытаемся вылезти. Сейчас должен прийти доктор Зибер с актом о вскрытии.

Мутинг (в ужасе вскакивает). Он вскрыл ее, взломал, как вор!

Банг. Успокойся. По закону она уже никому не принадлежит.

Пастор (звучно). Теперь она принадлежит Богу.

Банг. День добрый, отче. Так вот кто теперь наложил на нее свою...

Пастор (перебивает). Побойтесь Его, адвокат. Кому, как не вам знать, что всякая собственность угодна Господу.

Банг (многозначительно). Воистину, Он не прошел бы мимо такой собственности.

Пастор (Мутингу). Я искал вас среди пришедших на погребение, дабы принести вам скорбь моего сердца. Ей, этой светлой душе, теперь лучше, чем нам.

Мутинг. Я не смог бы смотреть, как ее зарывают в землю.

Пастор (пронзительно глядя на него). Один Бог знает, как вы ее любили.

Банг (подражая его взгляду, смотрит на пастора). Мы все ее любили.

Мутинг (не замечая этого). Это такое горе, отче. Мы не можем даже представить свидетеля в том, что это не я навредил ей. Десять лет кряду я не спускал с нее глаз, пестовал, растил, как цветок...

Пастор. Похвальное рвение, сын мой... К слову сказать, отец покойной, уважаемый господин Румпель, был у меня сегодня. Он совершенно убит, - ведь это была его единственная дочь. Теперь по его просьбе каждый день мы будем служить службу за упокой ее души. Из его наследства, разумеется, которое он уже распорядился отказать нашему приходу, что было, по нашему глубокому убеждению, весьма мудрым и благочестивым решением, истинно христианским по своему духу.

Мутинг и Банг (в один голос). Но он обещал доктору в нашем присутствии передать все больнице!

Доктор. День добрый, господа. Пастор, мое почтение. Господин Мутинг, примите мои глубочайшие соболезнования. Это такая потеря!

Доктор. Бумагу, мой дорогой, одну только бумагу.

Мутинг. Но здесь сказано, что она... что она ждала ребенка.

Банг (первым опомнившись). Не иначе, как от святого духа. (Смотрит на пастора.)

Пастор (не оставаясь в долгу). Эти воды так дурно действуют на нравственность.

Доктор. Он был в запущенной стадии. В подобных случаях мы бессильны. Пока бессильны. Однако мы надеемся, что в один прекрасный день... когда нашей больнице выделят достаточные средства... (Вдруг встречается глазами с пастором и умолкает.)

Все это время Мутинг сидит, уставившись на него пустым взглядом. Банг делает попытку заговорить с доктором, но при первых же фразах тот категорично качает головой и указывает глазами на бумагу, которую Мутинг безвольно держит в руке. Банг подходит к пастору, но тот не слушая уходит. Банг спешит вслед за ним. Доктор, помявшись, подходит к Мутингу, продолжающему пребывать в состоянии транса.

Доктор. Здесь у меня... счет. Господин Мутинг! Извольте подписать.

Занавес медленно поднимается. Кабинет Мутинга. Стол, заваленный книгами. Слева - окно, за ним - ночь. Ровно горит лампа. Мутинг неподвижно сидит за столом, склонившись над книгой. Все пространство за его спиной и частично справа занято неясными шкафами с книгами. Все тихо и неподвижно, только где-то вдалеке одиноко и тоскливо воет собака. Внезапным движением Мутинг отодвигает книгу от себя и сильно трет веки пальцами.

Мутинг. Не могу читать. Никакого смысла в проклятых значках. Никогда его там и не было. Его придумали. Всякий смысл придуман. И в договоре его было ни на грош. Ни на грош? На 150 тысяч! Это больше, чем грош. Эту сумму мне надлежит теперь выплатить. Боже, еще и месяца не прошло, как ее не стало, а мне уже столько привелось перенести, сколько я не переносил за все эти 10 лет... Ее комната заперта, ее цветы увяли, ее сад почернел. Она больше не гуляет по дорожкам, и деревья затосковали. Они черны, и мысли мои черны, как зола. Мы были бы счастливы сейчас. Она была бы признана наследницей и гуляла бы по дорожкам цветущего сада. А я гулял бы под руку с ней. И мы знали бы, кому оставить все после себя, ведь скоро у нас родился бы наследник. (Яростно.) Наследник!

Банг. Прости, что так долго не заходил. Я бился со свидетелями. Но ни доктор, ни пастор, ни твои друзья не хотят подставлять себя под удар.

Банг. Доктор говорит, что теперь, когда выяснились дополнительные обстоятельства, он не может рисковать своей репутацией.

Банг. А пастор намекает - если бы не тайна исповеди...

Банг. Послушай, скажу тебе откровенно - дела складываются явно не в нашу пользу. Я не в состоянии оспорить условия вашего брачного договора при таких неблагоприятных обстоятельствах. Если мы не сможем предъявить хотя бы одного свидетеля, который ясно бы удостоверил...

Румпель. Наше вам. (Протягивает Мутингу какую-то бумагу.) Вот. Тебе принес.

Банг (прочитывает через плечо Мутинга). Акт об отказе от наследства!

Румпель. А вы чего ожидали? Что на вас денежки с неба посыплются? (Грубо хохочет, потом внезапно останавливается и с тоской оглядывается). А она... ее взаправду нет. Я-то на похоронах не был. Невмоготу было бы смотреть, как ее закапывают. Ее что, вот так вот и закопали?

(Внезапно.) Ни черта они у меня не получат. Наоборот, это я с них получу. С этого вот (указывает на Мутинга) сначала, а потом - и с доктора. Вещь стоимостью в 400 тысяч взял - и располосовал, мензурка чертова! (Со смехом.) А здорово она вас облапошила. Сразу видно - моя кровь. Всех, всех в дурнях оставила! (Злобно.) И пастора привлеку. Будет знать, как сплетни по городу распускать. (Тоскливо.) Маленькой она играла у меня на мельнице. Измажется, бывало, вся в муке... (Яростно.) Закопали!

Мутинг (недоверчиво). Сколько, он сказал? 400 тысяч? Ну, это дудки! Я сам читал оценочную ведомость. Там ясно сказано, что она стоила не более и не менее чем 300 тысяч.

Банг. Смотри, вот здесь, в графе "Внутренние органы". Узуфрукт! Они оценили его только в 4 тысячи!

Мутинг (хрипло). И он же ее погубил. Если бы он стоил больше, она бы выжила.

Банг. Явная недооценка. Это может быть нашим аргументом в суде. И весомым.

Мутинг (не слушая). А души нет. И нет ее запаха, того, с которым она приезжала с вод, такая окрепшая, уверенная, красивая. И нет цвета ее уха, когда утром на заре свет падал на него и просвечивал, а я прокрадывался в ее спальню, чтобы на это посмотреть... А где плод ее чрева, тот, что принес мне одних страданий на всю стоимость моей компенсации? Нет его! Они просто недооценили все это! (Внезапно разражается рыданиями. Банг утешает его.)

Банг. В любом случае, мы подадим иск. Мы выиграем!

Банг. Это - готовое свидетельское показание. Остается только найти свидетеля. Нам надо быть готовыми к долгой борьбе.

Банг. Ну, прощай. И не вешай нос. Все еще впереди. (Уходит.)

Мутинг остается в одиночестве. Ровно горит лампа. Громоздятся на столе пухлые тома, тускло отсвечивают золотом тисненые корешки. В окно смотрит ночь. Мутинг неподвижен, его взгляд устремлен на оставленную Бангом бумагу. В дверь тихо стучат. Мутинг встряхивается.

Голос Лидии (за дверью, тихо). Это я, твой узуфрукт!

Мутинг медленно поднимается, подходит к двери, открывает ее и отступает, не веря своим глазам. За дверью - Лидия. Она выглядит точно так же, как и в последний раз. Неслышно ступая босыми ногами, она входит и становится посреди комнаты. Тут, при свете, становится заметно, что она бледна как воск и вообще не кажется живой. На голове у нее венок из белых цветов.

Лидия. Я пришла. Там... я не знаю... там, кажется, хорошо.

Мутинг. Пастор говорит, что тебе теперь лучше, чем нам.

Лидия. Смотря с чем сравнивать. Здесь было весело. А там царство закона.

Лидия. Я оставила его как залог, чтобы прийти. Прийти к тебе.

Мутинг. Я не могу найти ни одного. Я в отчаянье. Твой отец...

Мутинг. Да, Банг. (Беспомощно, показывая жестами.) Ни одного!

Мутинг (в ужасе). Но... поверят ли они? Ведь ты...

Мутинг (после паузы). Зачем ты это делаешь?

Лидия (буднично). Я тебя люблю. Где подписывать?

УЗУФРУКТ

Драматические картины в трех актах