| ПОЭЗИЯ | Выпуск 14 |
|
Элегия Спокойный свет в окне. На горизонте Видны дома, над ними тополя. Зима, поэтому их ветки голы, Но не зима – весна (оговорился), К тому же кажется еще, что это – лето, А горизонт – не горизонт, но просто Шестиэтажный дом мешает видеть, Что там за ним. Лишь только голый тополь Нелепо сучья высунул над крышей. Свет падает сквозь грязь весенних туч Так ветхо, так беззлобно устарело, Как должен падать он был десять лет назад. Я ведь бывал здесь десять лет назад, А вид в окно навряд ли изменился: Все тот же желтый дом и те же ветки, Но не было щемящего сознанья, Пусть не родства, но все же странной связи С пяти или шестиэтажным домом, С ветвями с детства не любимых тополей, И не было нелепых ощущений, Что не весна, а лето, и рука Заместо "лето" не писала "зиму". Не знаю, вряд ли, думаю я, в том Разгадка, что с каменами сдружился, Скорей другое – этот старый дом Мне десять лет назад был просто домом С той стороны асфальтовой дороги. Мне был он чужд, как многое тогда. Любил я эту комнату и свет, Спокойно льющийся сквозь окна на ковер. Мой мир был мал, а Божий страшно чужд. Теперь же он вошел в меня, и я Уж растворился в нем и этот желтый дом Люблю не меньше, чем вот эти стены, С которыми уж двадцать лет знаком. Душа раскрылась для божественной любви, А сердце для земной и смертной страсти. На той же стороне, где старый дом, Живет она. И я бродил бывало С ней возле этих голых тополей. 4 апреля 1997 года * * * Как рвется в бурю к небесам засохший лист! Как бабочкою пьяною порхает! Взмывает вверх, затем спокойно вниз, Пока небесной влагой на карниз Его уже наверх не пригвождает. И так всегда – небесная печаль Мгновенна, неизбежно недоступна. Танцует лист, последняя спираль, И даже не к карнизу, на асфальт Его влечет. Стремление преступно! Стучит дождем небесная печаль. 18 апреля 1999 года Элегия Спокойный светлый летний вечер. Неба свод Чадрою тонкою задернут. Тихо дышит. Не должно смертным созерцать его лазурь В такие дни. Беременно грозою Святое небо. Грустно, очень грустно. В такие дни мне хочется бежать Куда-нибудь, где только тишина, И вспомитать потерянных поэтов. Текут минуты тягостно и мутно. Как блохи, прыгают докучные часы. Мне на страницу прыгнула цикада – Я так назвал серебряную муху, Что прыгает, как блохи и часы. В те дни, когда мне непонятно грустно И хочется куда-то убежать. Таких не видел раньше я созданий Под этим небом, пасмурным и нежным, Но мне оно напомнило другую – И я ее назвал, очеловечил, Вернул лицо, ведь слово – дар священный. Еще один ко мне явился гость, Его я знаю, скучно это знанье; Наездник улетел. Текут минуты. Окно открыто. Может, кто еще Пожалует в поэтово жилище. Уходят дни, недели, может, годы – Река времен – вода ее мутна. Но в эти дни так хочется уйти, Но нету мест и нету чьей-то воли. Влачись, душа, сестра! По гравию Юдоли – И, может, горний мир ты сможешь обрести! 22 июля 1998 года Осень элегия В ветвях запутался задумчивый Эол. На небе осень – на душе остатки лета. И я ее вдыхаю хлороформ (Метафорой блуждает где-то Лета), И вот уже петляет разговор, И прошлое уходит от ответа. То осень! Все забыть. Уж зябнут на окне Готовые для зимней спячки мухи. В такие дни ночами по земле, Наверное, гуляют чьи-то духи. Так где же ты, безглазая судьба? Слепая парка осенью уснула? Так мрет и воскрешается трава. Так входит вдохновение в права. Так ищет лежбища медведица Урсула. На небе осень. Ветер разметал По миру листья тополя у дома. О Господи! я в осени искал Лица незасыпающего Хрона! 29 сентября 1999 года * * * Душа дрожит, как бабочка у лампы. Какая музыка в ночном безумье ливня! Великая симфония природы. Эдемской зеленью горит под фонарем Трава газона. Жалкие питомцы Рук человеческих, взлелеянные грубо, В безумии природы обретают Забытый образ древних праотцов. Мифическая девственность дождя. Мифический кошмар глубокой ночи. Безумный свет, иллюзия огня – Фонарь, как лунный диск ветхозаветной ночи. Душа дрожит. Эдемская трава. Фонарь-луна. Безумие природы. В такие дни в другие времена Всходили на костры или писали оды. 4 августа 1998 года |
|
|
|