| ПОЭЗИЯ | Выпуск 48 |
|
* * * Храмы всегда строят у подножия гор, Чтобы не слишком высоко к богу, Не слишком далеко от подземного царства. Искушения ловят сны монахов, Вгоняют их в краску, молитвы, но… Те все равно возвращаются. Будоражат. Запахами, видениями, мечтами… Тающая ночь тянет за язык колокол. Пора каяться в грехах, скрывая под рясой Возбужденное естество человеческое. Чуждое ли? Ах, дядюшка Фрейд! Все мы вышли из одного лона. * * * Говорю со сфинксами на Университетской набережной, Смотрю в ледяную воду, иссиня-фиолетовую, родную, Блаженную таинством Осириса и Исиды… Улыбается каменными губами Аменхотеп, чудится: Разомкнет уста, выползет из оболочки гранитной, Новорожденный. Нева штилем таится, замирает в ожидании. Свет прожекторов бликует иероглифами, отражаясь в небо беззвездное, испуганное предчувствиями. Горячий песок плавится под ногами, сменяя заснеженный тротуар Бликами от медных монет, разбросанных вокруг пирамиды. Шепот призраков перерастает в оглушительный хор молящихся, Сны их несутся на колесницах затерянного города, По немощеным улицам, в провалы ртов великих храмов, Где уже не творятся службы великим богам… Войско скорпиона рассыпалось в прах, разлетелись птицы За черту горизонта, вино в бокале стало водой, и темнота… Темнота ночного Питера не дает ответа: что стерегут сфинксы? * * * Вокзал – начало или конец пути из точки А в точку В И обратно. В любом городе есть крыши, под которыми Прячутся чердаки и птицы, а еще – очумевшие чудаки, Совершающие намаз на рассвете. Мохнатое одеяло зимы Притворяется пушистым и колется, как шерстяное, но… Под ним холодно, как от твоих глаз леденеющих. В душу Заползает туман окрестных гор. Я встала или может, родилась не с той ноги, руки, головы… Именно поэтому, все время попадаю только на промежуточные станции… * * * Я выбрала нежность вместо ревности, Вместо пустых сожалений – состояние сатори… Поэтому я люблю тебя с другого края земли… |
|
|
|