| ПОЭЗИЯ | Выпуск 5 |
|
* * * Когда исправно кормишь голубей и норовишь, чтоб ветры дули в спину, когда любовь к живущему слабей тоски по тем, кто нас уже покинул, когда один лишь путь наверняка – от конуры до ближней бакалеи, вдруг ниоткуда выплывет строка: «...но продлевая гибель Галилеи...» Как отдаленный гул товарняка. И долго смотришь, как дрожит щека у старика на ледяной аллее. * * * Одушевляя небес немоту, – вихрь серебра в обескровленной смальте – дождь превращается в снег на лету. Снег превращается в грязь на асфальте. Свищет сквозь щели рассохшихся рам снежной пыльцой, антрацитовой сажей. Суть превращений, доступная нам, – смена погоды в пределах пейзажей. Тени – то розовы, то голубы, улицы – то белоснежны, то рыжи. Линия жизни в пределах судьбы тут же. Но я ее четко не вижу. Малые горести детских обид, старческий хрип над разбитым корытом – весь в тесноте копошащийся быт тут же, но слоем волшебным сокрытый. И облетает младенческий пух, теплый, как вздох вифлеемского хлева, – плоть, на лету превращенная в дух ветром, качнувшим небесное древо. * * * Плетясь по каменной ограде, краснели листья мирабели. Моих друзей седые пряди в осенней дымке голубели. Вино в бутыли оплетенной на виноград глядело косо. Над ним, подобно веретёнам, сновали въедливые осы. Ломаясь в зареве и блеске волны, рокочущей, как вече, свет золотой, почти библейский ложился складками на плечи. Лилась, лаская нам гортани, хмельная терпкость цинандали. И чайки, яростно картавя, на влажный берег оседали. Я вам клянусь, что все запомню. И с прилежаньем побирушки все злые паузы заполню теплом нечаянной пирушки, когда на шторм взирали с пирса, одним плащом накрывшись, ибо еще никто из нас не спился, не слег, в бессмертие не выбыл. * * * Изгибу рептилий вторя, чья жизнь темна, волна наплывает тенью Сюрю-Кая. Но если на все смотреть сквозь рубин вина, она – петушиный гребень, а не змея. Накрыться колючим пледом, забыть о том, что цвет не имеет смысла в стране слепцов. Но, жизни ознобный воздух хватая ртом, ты краешком глаза ловишь прилет скворцов. И все-таки – я о красном. В кипенье роз и маков блуждает крови густой кумач. Но в пыльных соцветьях крылья сухих стрекоз взывают – «memento mori» к тому, кто зряч. Попробуй сойти на берег, надев пальто, и долго следить, как волны меняют цвет. Возможно, тебя утешит, что ты – никто, что между тобой и морем различья нет. Что гиперборей волну разбивает в пыль. А луч водяную пыль обращает в пар, покуда пчела, что грузно вползла в бутыль, из капли вина выкачивает нектар. 1998 |
|
|
|